Андрей Вознин - Они возвращаются

– Может, вы мне подскажете? – с надеждой смотрю на сидящую напротив.

– А это уже прогресс. Искреннее желание больного поправиться – первый шаг к выздоровлению.

Каракурт листает лежащую на коленях историю болезни. Совсем тонюсенькую. Впрочем, её толщина вполне коррелируется с продолжительностью доступных мне воспоминаний…

– Те двое, что дрыхнут без просыпа, – Николай поочередно знакомит меня со всеми обитателями нашей палаты, – У них бзик, что они застряли в неисправных капсулах криосна.

Два кататоника лежат на соседних койках бесчувственными брёвнами и даже не шевелятся. Чем исправно пользуются прочие члены команды – при игре в пульку сидеть на «брёвнах» не в пример удобней, чем непосредственно на продавленных сетках панцирных кроватей.

А глядя на виртуозные розыгрыши шизиком Александром неочевидных раздач, я остерегаюсь активно включаться в интеллектуальное противостояние с местным асом. Всё-таки карты требуют отточенного и ясного ума, а моё нынешнее состояние далеко от оптимального.

Распорядок дня предоставляет неограниченное время для размышлений и поисков утраченной памяти. По заведённому правилу, позавтракав, психи обычно расползаются по палате, где и прибывают в состоянии ожидания следующего похода в столовку. А само лечение большей частью состоит из периодического употребления пригоршни разноцветных капсул – по мысли эскулапов долженствующих привести разброд и шатания в безумных головах к некоему условному порядку…

В наши скорбные пределы иногда заглядывает Каракурт – местный лечащий врач. И вот её обитатели поголовно боятся просто до дрожи в коленках. Даже два кататоника, видимо чувствуя присутствие абсолютного зла, начинают непроизвольно дрожать, чем изрядно отвлекают сидящих на них от обдумывания стратегии розыгрыша очередной заковыристой раздачи. Но чем вызван подобный эффект присутствия, для меня пока остаётся загадкой. Есть в этом какая-та страшная тайна.

– А чего они постоянно в масках ходят? – интересуюсь у своего гида, кивнув на двух пациентов о чём-то конспиративно шушукающихся в углу. Нижние половины их лиц стыдливо прикрыты медицинскими масками.

Николай небрежно пожимает плечами:

– Так им же противогазы запретили здесь носить.

– Противогазы? – я буквально ощущаю, как мои брови, более не сдерживаемые вездесущей гравитацией, двумя мохнатыми гусеницами неудержимо ползут вверх по лбу.

Корешок некоторое время удивлённо смотрит на меня, потом, видимо, до чего-то дотумкав, ухмыляется:

– А-а-а, ты же не застал их эпичное явление сюда. Мы все тут просто обхохотались, когда санитары под вопли вновь прибывших сдирали с них изолирующие противогазы. Эти два чудика – члены экипажа танкера-химовоза. Загремели к нам после того, как у них в рейсе произошла утечка токсичного груза. И нет, чтобы вылилось сразу изрядное количество. Автоматика бы тогда отработала штатно. Но сочилось совсем помаленьку. И эти микродозы вызвали у всего экипажа массовую галлюцинацию. В общем, натерпелись там все после прибытия на борт самого Сатаны с инспекцией. А у Анатолия с Сергеем, отвечавших за груз, падший ангел обнаружил ещё и недостачу того самого химиката…

– И что, оклемались уже здесь?

Николай пожимает плечами:

– Судя по вросшим в лица маскам, вряд ли. Они их даже в столовке не снимают – запихивают еду прямо под марлю. Опасаются очередной инспекции от тёмного ангела…

– Ага. Теперь понимаю, почему они на меня так подозрительно косятся…

Как-то ночью я открываю глаза от того, что чувствую тяжесть чужого взгляда. И в неверном свете Луны вижу перед собой огромную крысу. Она, удобно устроившись на моей подушке, в упор смотрит мне прямо в глаза. Я начинаю шарить правой рукой, в поисках чего-нибудь потяжелее, и внезапно чувствую, как кто-то перехватывает меня за кисть. Ужас буквально пронзает раскалённой иглой. Б…!

– Не трогай Мица…

Оказывается, когда я в панике обшаривал всё вокруг себя, то случайно разбудил и Николая.

А крыса тем временем продолжает спокойненько так сидеть рядом, и не думая спасаться бегством. Её чёрные глазёнки неотрывно следят за мною, на тонких длинных усиках подрагивают маленькие капельки воды.

– Это наш подопечный, – поясняет своё вмешательство Николай, – живёт здесь в подвале. К нам заходит иногда пообщаться.

И чему я тут удивляюсь? Это же сумасшедший дом!

– Кыш! – брезгливо смахиваю крысу с подушки, поворачиваюсь на другой бок и пытаюсь заснуть.