Андрей Вознин - Они возвращаются

– В дурке ты. Со вчерашнего вечера…

Соседа моего кличут Николаем. А поскольку наши кровати стоят бок о бок, само собою мы сразу же становимся закадычными друзьями.

– В палате лежат, ну, или сидят, кому как больше нравится коротать время, с тобою вместе – одиннадцать человек, – на правах опытного «старослужащего» сосед быстренько вводит меня в курс дела, – Анемнезы у всех самые разные – кто свихнулся от пьянки, кто на работе не выдержал напряжения, а кто и наследственно чокнутый.

Я сразу замечаю отличающий Николая природный оптимизм – что бы не происходило, он во всём видит смешную сторону бытия. Возможно это неадекватное восприятие действительности и послужило основной причиной его госпитализации.

– Самый старый у нас – Палыч. Кликуха – Кэп. Так как в своё время он бороздил пространства капитаном рудовоза. Свихнулся прямо в рейсе – устроил охоту на «чужих». В результате «охоты» выжил только он один, – образовательный процесс от Николая продолжается уже в столовой за завтраком.

Вокруг за столиками на две персоны смиренно сидят пациенты психушки и вкушают кашу-размазню. А мой сосед, подавшись всем телом вперед, азартно знакомит меня с местными реалиями.

Я повожу взглядом за направлением его указующих глаз. Грузная фигура Кэпа выделяется на общем фоне аристократической небрежностью в одежде – больничная пижама на нём надета задом-наперёд. То ли таким образом он сигнализирует, что реальность для него пустая формальность, то ли дерзко бросает вызов местной администрации. Но как этот рыхлый битюк умудряется аккуратно застёгивать все пуговицы на спине, остаётся для меня загадкой.

– Клинический псих, – бодро комментирует Николай, – Если попытается прилипнуть к тебе с рассказами о своих внуках, гони его в шею. Один раз дашь слабину, более не отстанет. А внуков у него много…

По ходу «политинформации» я брезгливо ковыряю ложкой стоящую пред собою субстанцию неприятного происхождения. И только по воле всемогущей администрации носящую гордое название – утренняя каша. То ли синтетика, то ли натурпродукт, но доведённый шеф-поваром до непотребного состояния.

– Надо всё съесть, – авторитетно поясняет мой сосед, – Какие-то важные витамино-минералы. Заметят, что сиротски остались на тарелке, санитары утрамбуют недоеденное в желудок силой.

Немного помолчав, добавляет:

– Регламент…

Пожимаю плечами и самостоятельно начинаю трамбовать отвратительную массу в сопротивляющийся желудок. Уж лучше сам, чем грубые санитары.

– Завтраки тут ещё ничего… – многозначительно интригует Николай.

И я едва не давлюсь очередной ложкой. Если это «ничего», то что же тогда меня ожидает на обед?

– А-а-а, вот и наша Каракурт заявилась, – сосед опускает голову к тарелке и начинает интенсивно поглощать свою порцию.

Я оглядываюсь. Присутствующие, все как один, работают активно ложками словно ударники-землекопы лопатами. И непрерывное движение челюстей заставляет волосы их лохматых голов неприятно шевелиться. Очень похоже на змей Медузы Горгоны.

– Приятного аппетита, – издевкой звучит женский голос.

И я замечаю в проёме двери молодую женщину. Скрестив руки на чисто гипотетической груди, она наблюдает за своим сумасшедшим контингентом.

– Хм-м, хм-м… – дружный ответ полных ртов оставляет самое широкое поле для трактования задействованных смыслов.

Когда шершавые языки сумасшедших начинают скрести по освободившимся донышкам тарелок, поступает долгожданная команда закончить приём пищи… Правда, насчёт «пищи» санитары изрядно загнули.

– Как самочувствие?

Каракурт сидит напротив, положив нога на ногу, отчего задравшаяся юбка освобождает для осмотра острые коленки. Но мне не до них. Пытаюсь определить, что же не так с моим самочувствием. Ведь не просто так загремел в дом скорби…

– Почему я здесь? – не докопавшись до явных симптомов, задаю встречный вопрос.

– Расскажи о последнем годе своей жизни.

Обращаюсь к своим воспоминаниям и… Понимаю, что всё просто отвратительно в Датском королевстве.

– Вопросы о причине твоего здесь нахождения отпали? – спрашивает Каракурт.

Я обречённо киваю – в голове на месте ярких воспоминаний о прожитых днях лишь огромная «чёрная дыра». Даже имени своего толком не помню. Словно и не жил до сегодняшнего пробуждения в соседней с Николаем кровати. Тогда, может я клон? Быстро оцениваю рабочую гипотезу и понимаю, что мимо – кто же клона будет садить в психушку? Бракованных, не утруждаясь условностями, просто отправляют обратно в чан с биомассой.