Тим Леббон - Поколения [litres]

«Я спасаю нас», – думает Ривер. Она просовывает голову в дыру и видит открытые раздвижные двери шлюза. Небольшое пространство за ними и манит, и пугает одновременно. Один шаг – и вокруг не останется ничего, кроме вакуума.

Она отступает, позволяя остальным пройти вперед.

Если он их догонит, то он должен столкнуться именно с ней.

Мы больше не двое, а одна.

Я не могу это осознать. Боль так сильна, что, кажется, она меня убивает. При каждом вдохе я вспоминаю нас, не меня. Когда я пытаюсь говорить, мой голос – наш, не мой. Мы не были рассчитаны на то, чтобы существовать в таком виде.

Но я не могу сдаться, ведь мы никогда бы этого не хотели. Мы прибыли сюда с определенной целью, и хотя теперь эта цель изменилась – все изменилось, – я сделаю все, чтобы достичь ее.

Позади меня раздаются удары, скрип, взрывы. Взрывостойкие двери у меня за спиной закрылись; они защитят меня от ярости космоса, а также от него. По крайней мере, на какое-то время. Если он решит пойти по моему следу, то эти двери он откроет не сразу.

Я надеюсь. Это все, что мне остается, – надеяться, потому что все, что мы знали до сих пор, оказалось ложью. Мы не сомневались в том, что выполним задание, но гордость и уверенность нас погубили.

Я бегу быстрее, чем когда бы то ни было. Меня окружает эхо, и мне кажется, что краем глаза я вижу нас, но когда я прохожу мимо полированных поверхностей, то вижу только себя.

В конце концов я добираюсь до капсулы, которая отвезет меня на мостик корабля. Здесь я была только однажды – давным-давно, когда мы прибыли сюда, чтобы оставить Сайласа здесь. Мы думали, он никогда не проснется, никогда больше не причинит ущерба, перестанет представлять опасность всей галактике… Воспоминания об этом времени отпечатались в моей памяти.

Управление капсулой осуществляется автоматически. Я захожу в нее, и она везет меня через широкую шахту к шарообразному капитанскому мостику. Он не зависит от остального корабля, отделен от него фюзеляжем; его удерживают на месте огромные колонны и соединительные структуры. Его спроектировали так, чтобы защитить от катастрофы и, вероятно, нападения. Коды замков я помню и поэтому скоро уже оказываюсь внутри. Двери закрываются за мной. Я, как могу, отключаю системы капсулы – на тот случай, если он доберется и сюда.

«Ему нужна она, – думаю я, – ему нужна Ривер Тэм». Я боюсь, что он уже добрался до нее, убил остальных и вместе с ней вернулся, чтобы прикончить меня. Я даже не смею думать о том, какой силой будут обладать эти двое, если будут действовать сообща. Один раз я недооценила его. Больше это не повторится.

– Возможно, Сайлас знает, что мы делаем, – говорю я и почти слышу наш ответ. Это меня утешает. «Мы должны поторапливаться».

Я добираюсь до кресла пилота. Странно, что в таком огромном и важном корабле на мостике всего одно кресло и один комплект органов управления, но затем я вспоминаю, кто создал этот корабль, и позволяю себе ненадолго восхититься.

Времени у меня нет, и поэтому я забываю о чуде и сажусь в кресло. Я касаюсь панели управления, и она оживает.

Хорошие механики, эти конструкторы и строители со Старой Земли.

– Интересно, что бы они подумали, узнав о том, во что мы превратили галактику?

Я закрываю глаза, и мы вместе смотрим в лицо смерти.

– Надеть скафандры, – скомандовал Мэл, и они надели на себя шлемы, прикрепленные к скафандрам с помощью проводов и служебных кабелей. Мэл герметизировал свой шлем и едва услышал короткий сигнал, указывавший на то, что контакты и запасы воздуха в норме. Если бы это оказалось не так, что-то исправлять было бы уже поздно.

Ривер и Саймон уже вошли в шлюз и оказались прижаты к внешним дверям. Шлюз был маленький, но в нем хватит места, чтобы втиснуться всем четверым. На «Серенити» будет совсем другая история. Корабль движется, и поэтому будет быстрее воспользоваться шлюзом позади обсервационного окна, а в нем поместятся только двое. Но эту проблему можно отложить на потом.

Корабль снова содрогнулся – либо от столкновения, либо от взрыва при разгерметизации. Мэл уже видел, как это происходит с большими кораблями, – давным-давно, во время войны. Как только на поврежденном корабле обрушивалось определенное число отсеков, это частично надстройки, запускалась цепная реакция в остальных частях корабля. И какими бы прочными ни были взрывостойкие двери, какими герметичными ни были переборки, давление и нагрузка, вызванные декомпрессией, могут создать червоточину, которая дойдет до самого сердца корабля.