Оливер Леоненко - Оскорбление

Званцев не стал картинно выставлять перед собой ствол автомата, ныряя в темный провал входа. Он на собственной шкуре знал, как быстро — то есть мгновенно — способны связываться между собой машины чужаков. Кроме того, если "диск" или "тарелку" еще можно было свалить метким выстрелом, то против хотя бы "паука" автомат уже не котировался. А если рядом есть "диски", значит, поблизости — машина перезарядки. В лучшем случае. Скорее же всего — готовая к бою "амеба", одна способная помножить группу на ноль и без своего паучье-воздушного прикрытия.

Поэтому капитан просто жестом привлек внимание залегшего рядом Шатрина и указал ему на дверь.

Спецназовец метнулся вдоль краснокирпичной стены, скрылся в проеме. Несколько минут они ожидали, постоянно наблюдая за окрасившемся в розовый цвет небом. Наконец в одном из верхних окон мелькнула фигура Шатрина, махнувшая рукой и тут же скрывшаяся. Рысью цепочка бойцов пересекла дворик.

— Осипов, Собчук, наблюдать. Ты на вышку, ты снаружи, — Званцев облегченно присел на каменный пол. Этой ночью они преодолели двадцать шесть километров. Для него такие броски чем-то новым не являлись, но перевести дух было приятно. — Шатрин, Райт, отдых полчаса.

План предусматривал наблюдение за городком на предмет активности чужаков в течение трех часов. Если пришельцев обнаружить не удастся, или они мелькнут в поле зрения слишком ненадолго, чтобы их поведение дало какие-либо данные для штаба — тогда отряду предстояло обогнуть город и продолжить движение по развалинам предместий к бывшей столице.

Званцев торопливо проглотил сухпаек и направился вверх по лестнице. В середине крутого пролета зияла дыра, но Званцев просто уперся в стены башни — ширина прохода вполне позволяла — и, опершись на них, толкнулся через дыру. Судя по следам в пыли — так поступил и Осипов.

Лейтенант успешно изображал кусок старого бронзового колокола из числа раскатившихся по углам площадки. Капитан прилег рядом на покрытую росой кладку, набросив "пеленку".

— Противник? — одними губами шепнул он.

— "Бумер" на пять часов, высота полкилометра, курсом на Лондон, — услышал в ответ. — Три минуты назад.

Званцев облегченно выдохнул. "Бумеранги" — вражеский аналог атмосферных истребителей-перехватчиков, а по случаю — крылатых ракет — были противником опасным, способным с расстояния в километр оставить от тебя угольки, а с десятка-другого — наградить лучевой болезнью. Но их системы обнаружения, похоже, оставляли желать лучшего, по крайней мере, когда речь заходила о малоконтрастной цели величиной с пехотинца и на фоне земли.

Он извлек бинокль. Повел вдоль заросших пашен, вдоль переплетения проселочных дорог к границе городка.

Пригород, в общем-то, ничем особым не отличался от своих собратьев где-нибудь в Подмосковье. Ну, кроме того, что был заброшен.

Ровные ряды двухэтажных домиков. Ржавые скелеты автомобилей вдоль улиц. Рухнувшие фонарные столбы, опутанные какими-то разросшимися вьюнами.

— Так, — лишь въевшаяся в плоть и кровь привычка говорить в поле исключительно шепотом не дала Званцеву выматериться в полный голос. Он вновь навел бинокль на угол небольшой площади, куда выходило какое-то общественное здание — судя по старым картам города, местная школа. Он коротко хлопнул Осипова по руке. Указал жестом направление, не отрываясь от окуляров.

— Что?

— Человек.

Осипов молча сам поднял бинокль. Вопросительно посмотрел на командира.

— Уже скрылся, — капитан пристально разглядывал относительно целый школьный корпус. Тощая, низкорослая фигурка в лохмотьях неопределенного цвета мелькнула между двумя разбитыми машинами лишь на считанные секунды, но Званцев был уверен, что глаза его не подвели. — Нырнул за угол.

— Выживший? — Осипов поднял бровь. За последние четыре года с такими случаями они не сталкивались. Пришельцы с безжалостной методичностью истребляли все население захваченных районов, не делая исключений и не допуская осечек.

— Очевидно, — Званцев привычно осмотрел небо. Каждый "радиостойкий" через полгода активной службы приобретал привычку крутить головой на зависть летчику времен Великой Отечественной.

— Как кстати сейчас "командировочная", — беззвучно пробормотал он.

За всю эту войну Званцеву ни разу не случалось допрашивать пленных.

Брать — приходилось. Собственно, с одного такого случая и началась его спецназовская карьера. Вот только вражеский биоробот с разряженными аккумуляторами — мягко говоря, не самый лучший кандидат для допроса. И даже его теоретические знания в этой области зияли большими пробелами.