Оливер Леоненко - Оскорбление

— Л-ладно, — заикаясь, пробормотала копия. Прозрачная пленка, разрываясь, слезала с ее тела, и она выглядела почти неотличимо от Ника. — Я ничерта не понял из всего этого… но ладно. А я здесь при чем?

Ш-Телл, не оборачиваясь, смотрела на изгиб железного горизонта и синее пламя над ним.

— Что вы хотите со мной сделать? — голос копии задрожал.

Ли-ча обернулась.

— Не знаю, станет ли тебе легче… но это план самого Ника. Или того, что от него осталось там, в глубине Архива.

Архив, тела Оскорбителей и сама Алчность — между ними всеми генетическое родство или что-то похожее. Вспышка звезды повредила ту часть Архива, что захватила Алчность. Поэтому Архив сохранился где-то внутри себя, поврежденный, но выживший.

Оскорбители хотят добраться до него. Он удовлетворит их нужду в первичных матрицах, даст им достаточно, чтобы сравняться в могуществе если не с Алчностью — то со слабыми владыками уж точно. Но он не отвечал им. Они пытались притвориться смертными… пытались говорить с Архивом через нас четверых и еще многих. Архив снова не отозвался. Тогда они отправили сюда меня и… Ника. Морское дерьмо.

Когда Архив поглотил Ника… когда тот пожертвовал собой, чтобы я прожила лишних две минуты… сработали какие-то древние механизмы. Смешение Алчности, изменившей себя, чтобы заразить нас четверых, человеческой нервной системы и раненого Архива… что-то сработало не так, как предвиделось. Как Алчность считала себя Сьюзен, пусть все, чего она хотела — добраться до мыслительного ядра Оскорбителя и пожрать его так же, как Архив — так и Архив теперь в какой-то степени унаследовал желания и память Ника. Поэтому он потребовал от Оскорбителя — устами химер, которые лепила Алчность, смешивая мой и Ника генетический материал — потребовал, чтобы Оскорбители прекратили сражаться с Землей и Кольцом Речи. Ему неоткуда было узнать, что главная угроза — не они.

— Ты не ответила, — пробормотала копия. — Зачем вам я?

Ш-Телл глубоко вдохнула.

— Оскорбители скормят тебя Архиву. Так же, как скормили первого Ника. Этим они, насколько я поняла, заставят Алчность преобразовать часть материи Архива в подобие человеческого мозга. Твоего мозга.

И, чем больше он будет приближен к мозгу Ника по структуре — тем больше шансов у Ника-Архива подключиться к нему и говорить через него с Оскорбителями. А чем меньше изменений внесут в него Оскорбители — тем меньше шансов, что Алчность опознает и атакует или отвергнет твою нервную ткань.

— Скормить? — кажется, копия поняла только одно слово из объяснений. Ш-Телл оскалилась… а затем пристыдила себя саму. Сердиться на обреченную копию друга за глупость было удобней, чем испытывать к ней сострадание.

А еще это было немножко подло.

— Поэтому они и заставляют нас говорить так. Они даже учить нас общему языку побоялись. А еще они хотят, чтобы Ник-Архив убедился, что с тобой говорила именно я, а не созданный Оскорбителями призрак. Они дали мне клятву — если я уговорю Архив сотрудничать, они помогут Земле и Кольцу Речи избавиться от хватки слабых владык.

Она обошла вокруг копии. Опустилась на колени и заглянула той в глаза.

— Поэтому. Пожалуйста. Постарайся запомнить все, что я тебе говорю. Ради Земли. Ради Кольца. Ради Ника там, внизу.

Зубы копии выбивали мелкую дрожь. Она неуверенно подняла (знакомый жест) руку, провела ей перед лицом.

Ш-Телл не оборачивалась. Хотя прекрасно слышала тяжелые — даже в их лишенном тяжести мирке — шаги за спиной.

Лицо копии исказилось от ужаса.

— Если ты закончила с сентиментальной частью, — прохрипело влажно у входа в отсек — тогда убирайся. Пришло время для очередной попытки.

— Обойдешься, кусок морского дерьма, — ли-ча отодвинулась в сторону.

Эмбрион, не реагируя на оскорбление, бесстрастно осмотрел копию. Алые щупальца скользнули вперед, присосались к шее, вискам и позвоночнику.

— Очередной? — копия вывернула голову, косясь на Ш-Телл. Похоже, ли-ча казалась ей единственным якорем в мире ночного кошмара. — Сколько… сколько раз подряд вы это делаете?

Губа Ш-Телл дернулась, приоткрывая клыки.

— Я произношу эту речь в шестой раз, — выдавила она.

Копия сдавленно сглотнула. Вокруг нее начали проступать из пола серо-матовые капли.

Ли-ча смерила эмбриона взглядом оранжевых глаз.

— По крайней мере, убери боль, — потребовала она на экваториальном. Капли сливались в знакомую лужицу.

— Зачем? — Оскорбитель, вернее — их создание, отвечало по-русски. — Я не знаю, и не собираюсь узнавать, как анестезия подействует на взаимодействие с интерфейсами Архива. Пусть все идет как идет. Ты не хуже меня знаешь — боль будет недолгой.