Вера Окишева - Приручить огонь [CИ]

— А-а-а, ты чего творишь? — взвизгнула, когда эта глыба мускулов включила обратно воду, слишком горячую для меня.

Выключила её вновь и гневно воззрилась на манаукца.

— Ты не смыла пену до конца и лучше воспользоваться другим средством для мытья, у твоего очень аромат противный, слишком приторный.

— Что? — взвилась я, возмущённая до предела. Кто он, вообще, такой, чтобы я выслушивала его мнение. — Это мой любимый аромат! Не нравится, там дверь входная — свободен! — указала мужчине пальцем, куда следует ему пойти.

Вот только он оставался на месте, а вся моя бравада резко схлынула. Зря, наверное, я вот так дерзко выкрикнула ему в лицо. От напряжённого молчания стало страшно, но я мысленно подбадривала себя тем, что Викрам ему руку-то оторвёт, если он посмеет меня ударить.

Но вроде манаукцы женщин не бьют. У них это позорно. Так что я мысленно храбрилась, а вот выдержать прямой взгляд красных глаз, направленный сверху вниз, было тяжело. Почувствовала себя букашкой. Маленькой такой, которую и раздавить-то жалко мараться. Да и наша нагота чувствовалась особенно резко. Как-то всё у нас с ним неправильно выходит. Стоим обнажённые, друг на друга смотрим и молчим.

Но неожиданно хмурое лицо манаукца осветила задорная улыбка, и ямочки на щеках появились, маленькие, еле заметные.

— Я не свободен, — усмехнулся альбинос и принялся исследовать мои мыльные средства на полке.

— Эй, дома помоешься! — от наглости манаукца я просто опешила.

А этот медведь уже залез в душевую кабину, в ней и без него было мало места, а сейчас и вовсе стало не повернуться. Но манаукцу были безразличны мои возмущённые вопли, он продолжал деловито осматривать содержимое не такой уж и большой полочки.

— У тебя что, мужики не ночуют? Ни одного мужского средства, — ехидство так и лилось из альбиноса.

— Ты что это обо мне надумал? Сам по бабам шляешься, это при жене-то, так что должен привыкать мыться мылом!

Альбинос смерил меня таким тяжёлым взглядом, что я чуть не заикала от страха, и тихо произнёс:

— Я не шляюсь по бабам. И даже не женат.

Я хотела было ответить, но передумала и насупилась. Нет, ну смотрите, мы обиделись, а как оскорблять, так сам не свой!

— И у меня мужики не ночуют, — холодно осадила манаукца, чтобы про меня гадости не думал. — Ты, вообще, чего к себе не ушёл?

В ответ этот нахал демонстративно взял мыло и стал намыливать волосы. Красиво так намыливал. Мышцы под белой кожей перекатываются, под мышками волосики белые и прозрачные практически. И естественный запах у манаукца оказался приятный. Мускатный, не отталкивающий. Я понаблюдала за игрой тугих каменных мышц, вспоминая творения древних скульпторов. Они просто ничего в своей жизни не видели! Вот он, атлант, стоит передо мной, красуется и ехидно так щурится.

— Ну ты так сладко спала, уснув на самом интересном. Я решил, что утром продолжим.

В этот момент я поняла, что не хочу никакого продолжения. И, вообще, с чего он решил, что оно будет? Раз вчера не было ничего, когда я во власти алкоголя чудила, то уж сегодня однозначно нет!

— Я, наверное, в обморок упала, когда ты разделся, — пробормотала, как можно тише, но эта зараза услышала.

Отвела глаза, ругая себя последними словами. Ну и как теперь сказать ему: «Проваливай отсюда?» Да так ласково, чтобы отдача не замучила.

— О, а ты не помнишь?

Резко повернулась к нему лицом, когда услышала явную насмешку.

— Чего не помню? — подозрительно переспросила и включила воду.

У меня спину стало сводить от холодной стенки душевой. Чего одной-то мёрзнуть? Пусть ледяная вода поумерит пыл манаукца, который прижимался ко мне, возбуждённый до предела.

Взвизгнув, ошпаренная ледяной водой, я с трудом перевела ручку терморегулятора на горячую воду. Кабинку сразу заволокло паром, а манаукец даже не поморщился. Я же от воды покраснела, зато не видно краску смущения. Вздрогнула, когда мою ладошку накрыли его пальцы, испуганно воззрилась на него, ожидая пакости. Но альбинос только отрегулировал напор и температуру воды, и она стала прохладной. Изумительный контраст. Теперь и не пойму, от чего именно больше трясусь. Наверное, от неизбежности.

— М-м-м, а как ты вчера вешалась на меня в лифте? — вкрадчиво прошептал манаукец, нависая надо мной, отгораживая от потока воды. — Как не отпускала домой? Как целовала меня? И я, как истинный манаукец, просто был вынужден сдаться и пойти к тебе. А как в прихожей ты запрыгнула на меня? Не помнишь?