Вероника Ливанова - Меня зовут Морриган

Я нажал на спусковой крючок.

Мы похоронили Солар. В космосе, как полагается, — положили ее тело в капсулу и отправили за борт. Будто царевна из сказки, невольно подумал я, глядя, как капсула удаляется от Морриган. Там она навсегда останется такой, какой легла в нее. Вот только ничей поцелуй ее не разбудит.

— Иди в капсулу, л'Амори. Я сделаю это сейчас, — я чувствовал себя совершенно опустошенным. Казалось странным, что всего день назад я переживал о собственной смерти в черной дыре. Какая глупость.

— Прощайте, капитан, — сказал л'Амори. Не ответив, я прошел мимо.

В рубке до сих пор стояли дискордианцы — в тех же позах. Размораживать и убивать их я не видел нужды, хотя л'Амори и предлагал выкинуть их в космос. Зачем?

Нуаду лежал на полу, и красная лужа под ним начала уже подсыхать. Бан-ши сидел на его груди. Увидев меня, он наклонил голову — как часто делал его хозяин — но ничего не сказал.

Я встал за пульт и надел шлем.

И тут случилось то, чего я ожидать не мог. После предательства Нуаду, после смерти Солар, после того, как я потерял все, что придавало моей жизни смысл, и когда готовился потерять ее саму, я и подумать не мог, что снова испытаю это чувство — надежду.

Мы можем сделать и то, и другое, говорила Морриган. Когда каждый момент истории, каждая точка пространства сольются воедино, будет, нет, не секунда — в человеческом языке нет определения такому отрезку времени — главным образом потому, что время перестанет существовать. Будет миг, когда исчезнут законы физики, когда возможным станет все. И Морриган, все Морриган, что были, есть и будут на свете, откроют проход в другую Вселенную. Но потом, вместо того, чтобы увязнуть в черной дыре — они взорвутся, — и это будет тем пламенем, из которого переродится наш мир.

Колебался я недолго. Только подумал, что л'Амори, будь он здесь, застрелил бы меня не колеблясь, как я — Нуаду, а голос мой уже звенел в командирской рубке:

— Если сияние тысячи Солнц одновременно зажжется в небе… — раньше я не спрашивал, зачем произносить эти слова. Оказывается, фраза такая длинная, чтобы у человека было время передумать — но я останавливаться не собирался. Легкий, едва ощутимый толчок. Капсулы отделились от корабля — на поиски Земли Обетованной, — …это будет великолепие моего могущества. — Один атом способен изменить всю историю. Может, в новой Вселенной Нуаду проглотит-таки полную горсть пси-пыли и не доживет до прихода Морриган на Авалон. А может, просто не станет убивать тех, кто спас его. Бан-ши рассмеялся — точно это птица умеет читать мысли. Я бы похохотал вместе с ним — сколько раз я уже надеялся на это? Сколько Артуров, что были раньше, произносили то же, что я сейчас? Сколько еще произнесут? Когда-нибудь сработает. — Я приду смертью, — кричал я Морриган, дискордианцам, запертым во времени, мертвецу на полу и всему этому огромному, неправильному миру. Один миг — я не успею ничего почувствовать, ни узнать, получилось или нет. — Разрушителем миров, — такими были последние слова во Вселенной.

Сердце стукнуло и замерло. Я успел сделать глоток воздуха.

И стал свет.