Ника Ракитина - Даринга - Выход за правила [СИ]

Человечество изобрело расу элвилин для долгих полетов в космосе. Они были бессмертны, не знали болезней, быстро регенерировали, не были подвержены опасным излучениям. Они были сведущи в науках и искусствах, их светлые легкие характеры позволили, не сломавшись психологически, переживать долгие перелеты в тесном пространстве среди знакомых лиц. Элвилин изучали вселенную, летели, рассевая на пригодных к жизни людей планетах семена Врат, позволявших прыгать с планеты на планету почти мгновенно. Но космос настолько непредсказуем, что звездолеты, ведущие экспансию, иногда исчезали вместе с подготовленными ко всему экипажами. Так случилось и с «Твиллегом».

Пространство звенело, разрывая барабанные перепонки. Альв Мадре распахнул глаза. И тут же резко зажмурился. Из-под век хлынули слезы. Плясал не только звук, в котором капитан опознал искаженный сигнал тревоги. Плясали свет и гравитация. Последняя то практически исчезала, то давила на ребра, мешая вздохнуть. Кровать среагировала однозначно, поймав капитана в противоперегрузочный кокон.

— Что происходит? — позвал он мысленно. — «Твиллег»?!

Искусственный интеллект корабля молчал.

— Дежурный вахтенный… Риндир, что там у вас?!

Тишина.

— Они там что, все умерли? — подумал Альв и волевым усилием постарался отжать захват кровати. И когда справился наконец и вывалился, пошатываясь, шагнул к шкафчику со скафандром и оружием, до него донеслась наконец чужая мысль, не собственная:

— Не дождешься, дорогой будущий зять.

Ну конечно, ко всем неприятностями обязана была добавиться эта. Аурора! Единственная, кто находится в сознании. Или кого не блокируют. Хотя ее нелюбовь к Альву могла пробиться через любые блоки. Нелюбовь искренняя, чистая, неудержимая… Альв Мадре был капитаном звездолета «Твиллег», Аурора Бьяника — главой экспедиции. То есть, на планетах при исследованиях и установке Врат к ней переходила вся полнота власти. Впрочем, они с Альвом ладили, пока на него не обратила внимание дочь Ауроры Эсфирь…

О чем я думаю, упрекнул себя он. И позвал мысленно:

— Госпожа Аурора? Где вы? Что там у вас?

— Я жива и цела, если вы об этом, — ответила дама ядовито. — Выпуталась из кровати, влезаю в скафандр. Нарушаю инструкцию.

— Я в рубку, вы в кают-компанию. Держим связь.

— Надеюсь… — отблеск ехидных мыслей пропал, и Альву показалось, что он замерз. Но надо было двигаться. Внутренняя связь не работала, как он убедился, отгородившись фильтрами скафандра от внешнего шума. Но системы показывали, что на борту нет ни утечки воздуха, ни пожара, обшивка цела. Зато черт те что творилось со светом, искусственной гравитацией, управлением дверями и лифтами. А экипаж, кроме Ауроры, уперто молчал. Их атаковали инопланетяне? Вот же бред!

Штурман Риндир, будучи на вахте, напоил Твиллег спиртом или выиграл у него желание? Абранавель, конечно, способен на любые безумства, но рисковать друзьями не станет никогда. Тогда это просто яркий красочный сон самого Альва, в котором его сознание переводит в зрительные образы накопившуюся усталость и нерешенные проблемы. Надо себя ущипнуть, но как это сделать в скафандре? Альв хмыкнул и смущенно прислушался, не слушает ли его кто. Тишина… Разум, привыкший к мягким прикосновениям чужих мыслей, задыхался от навалившегося одиночества. От безголосой пустоты, готовой впитать его самого.

Двигайся, сказал себе Альв. От тебя зависят, на тебя надеются. Ты живой, целый и на ногах. А страдать будешь потом, когда все закончится. В конце концов, ты даже без скафандра в вакууме можешь продержаться какое-то время без вреда для здоровья. Даже не какое-то, полчаса по земному времени. А если рядом есть источник энергии — больше. И у тебя весь экипаж такой. Не могли они вдруг разом все исчезнуть. Вперед!

Мысленно подбадривая себя, он отжал двери каюты и выпал в коридор. На первый взгляд, разрушений и повреждений там не было. На второй, это был не его коридор. То есть, чтобы не скучать, его конфигурацию, фактуру и цвет космонавты меняли время от времени. Можно было, выйдя из каюты угодить зрительно в объятия ласкового Красного моря с рыбками или задохнуться от головокружения, словно стоя на вершине Эвереста… Но все это были предусмотренные изменения, даже если сюрпризы. А тут все текло, колыхалось, как водоросли в безумном течении, бежало черными квадратиками в желтом, вспухало циферками неизвестных формул, скукоживалось, запутывалось, образовывало впуклости и выпуклости. Ну и плевать, что слова такого нет, если впуклость вот она.