Евгений Связов: Гвоздь-невидимка

– Зачем вам это? – генеральный директор «Карко и Марко энтертеймент» откинулся в кресле и бросил через стол бешеный взгляд. Такого взгляда обычно хватало, чтобы отбить у посетителей желание говорить.

Посетитель, поникнув на стуле для посетителей, полез в карман потрёпанной армейской куртки.

– Мистер Карко, – грустно сказал он, доставая трубку и кисет, – А зачем человечеству эротика?

Карко смачно впечатал ладонь в лысину, спустил по лицу, и гулко расхохотался.

– Ну-у-у, господин майор – протянул он сквозь хохот, – я думал, вы знаете.

Собеседник, задумчиво набивая трубку, ответил:

– Ну, один тех, кого считают вашим коллегой, говорил, что оно надо, чтобы стояло. Лично я, правда, не считаю его вашим коллегой.

Майор чиркнул зажигалкой, пыхнул облачком дыма и поднял на Карко взгляд, полный очень холодной ярости. Карко застыл. Майор вылил ярость в тихие слова:

– Я, знаете ли, не считаю, что привязывать к стенке, чтобы мишень не убежала, и всё равно попадать не в то отверстие – возбуждающее зрелище. В чём-то смешное. Но не эротичное. А экранизацию анекдота про обезьяну, проглотившую биллиардный шар, я не считаю даже смешной – несмотря на то, что шары разных форм и расцветок, а обезьян – стадо, даже если не считать тех, кто по другую сторону экрана.

Карко, мрачно потянулся к коробке сигар на столе.

– Я таким не занимаюсь. – тихо прорычал он, и отрубил кончик сигары гильотиной.

– Именно потому я и не считаю вас коллегой того господина. – процедил майор сквозь зубы, стиснутые на трубке. – И именно потому хотел бы услышать ваш, резко иной, ответ на вопрос: зачем человечеству эротика?

Карко закурил, приподнял взгляд к потолку и начал размышлять вслух:

– Ну, я полагаю, что ответ на этот вопрос – в различии эротики и порнографии. Можно сказать, в определениях. Порнография в древних Греции и Риме означала рекламу проститутки. Порно-проститутка, графо… в переводе не нуждается. И суть порнографии ныне не поменялась. Разве что всё стало сложнее и запутанее. Платить приходиться не только деньгами за траффик… ну, вы, наверное, читали отчёт кадровой службы оргсил по оценке косвенного ущерба от порнографии?

– Не весь и не детально. – майор затянулся, щурясь в улыбке и сказал клубами дыма: – Но видел сравнительные характеристики трёх типов подразделений: порнократического, моногендерного с изоляцией от любых порноисточников и гетерогендерного с управляемыми эротическими коммуникациями.

Карко опустил взгляд от потолка на майора и изобразил очень заинтересованное лицо. Майор встретил взгляд кивком:

– Да, я участвовал в создании этого раздела отчёта. И, между нами, профессионалами, скажу: даже не учитывая проблем Корпуса Священников, гетерогендерно-эротический вариант эффективнее минимум раза в два – это если нам нужны люди, чтобы грамотно делать дела, а не рабы, доведённые до готовности лечь под танк на благо хозяина.

– А при чём тут Корпус Священников? – удивлённо воскликнул Карко. – У него-то какие проблемы?

Майор, прицелисто прищурился и заглянул в глаза Карко. Тот спрятался за противной холодной улыбкой.

– А вы как думаете – какие проблемы будут у священника в полку задротов? А в роте, где от длительного воздержания начала меняться ориентация?

Карко растерянно почесал нос и буркнул:

– Да, пожалуй. А что вы обозначили «управляемые эротические коммуникации»?

– Охотно отвечу на ваш вопрос, когда вы… будем считать, о порнографии вы рассказали. А эротика?

Карко помолчал, глядя в потолок.

– Знаете, – начал он, – Эротика – это то, чем занимаюсь я. Так что мой ответ – на баннерах и на странице «моя философия».

– Он там весь? – мгновенно спросил майор – «Пламени в душу вашего праздника», «Я продаю душевный подъём», «Восхищение – это плазма, которая прожигает и очищает каналы истинного общения – того самого общения, которое решает все проблемы» – это всё, что вы можете сказать и художественно процитировать по теме эротики?

– Опа! – радостно воскликнул Карко. – гляжу, вы меня читали.

– Я вам что, душохакер – ходить на переговоры без подготовки? – притворно возмутился майор.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Карко гулко расхохотался, а майор широко улыбнулся.