Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Двадцать тысяч, — спокойно ответил Дэнил.

При этих словах Пелорат ужасно смутился и взглянул на Тревица, который сказал с некоторым раздражением:

— Если вы робот, я приказываю вам говорить правду.

— Незачем приказывать, сэр. Я просто не способен говорить неправду. Так что, сэр, перед вами три альтернативы. Либо я человек, который лжет вам, либо я робот, запрограммированный так, чтобы верить, что мне двадцать тысяч лет, либо я робот, которому двадцать тысяч лет. Вам решать, что выбрать.

— Может быть, по ходу дела этот вопрос решится сам собой, сухо сказал Тревиц. — Между прочим, трудно поверить, что это внутренность Луны. Ни освещение… — При этом он посмотрел вверх, потому что освещение казалось мягким рассеянным солнечным светом, хотя солнца на небе не было, да и само небо невозможно было разглядеть, — ни тяготение совершенно не соответствуют. Притяжение у этой планеты должно быть меньше, чем 0,2 g.

— Нормальное тяготение на поверхности Луны около 0,16 g, сэр. Но здесь работают те же силы, какие создают нормальное тяготение на вашем корабле, даже когда вы в свободном падении или ускоряетесь. Все потребности в энергии, включая освещение, мы удовлетворяем при помощи гравитики, хотя там, где это удобно, мы используем солнечную энергию. Наши материальные потребности удовлетворяет лунный грунт, за исключением легких элементов водорода, углерода и азота, которыми Луна не располагает. Для того, чтобы их получить, мы ловим пролетающие кометы. Одной такой поимки нам хватает на сто лет.

— Как я понимаю, Земля не годится для добывания ресурсов.

— К сожалению так, сэр. Наши позитронные мозги так же чувствительны к радиации, как человеческий белок.

— Вы используете множественное число, и это имение выглядит ухоженным — по крайней мере, на первый взгляд. Значит, на Луне есть другие обитатели? Люди? Роботы?

— Да, сэр. Это обширная и разветвленная полость, и в ней создана полная экология. Однако все разумные существа — роботы, более или менее похожие на меня. Впрочем, вы с ними не встретитесь. Это имение принадлежит лично мне, и оно — точная копия того, в котором я жил на Авроре двадцать тысяч лет назад.

— И вы помните его во всех подробностях?

— Совершенно верно, сэр. Я был изготовлен и некоторое время существовал — каким коротким кажется это время теперь — на планете космитов Авроре.

— Это планета с теми… — Тревиц запнулся.

— Да, сэр, с теми собаками.

— Вы об этом знаете? Как же вы попали сюда, если жили на Авроре?

— Я прибыл сюда, сэр, в самом начале колонизации Галактики с задачей предотвратить образование радиоактивной поверхности на Земле. Со мной был другой робот по имени Жискар, он мог читать мысли и управлять разумами.

— Да? Как Блисс?

— Да, сэр. Но мы в некотором роде потерпели неудачу, и Жискар перестал функционировать. А перед этим он передал мне свой талант. Он оставил Галактику, и в особенности Землю, на мое попечение.

— Почему в особенности?

— Отчасти из-за человека по имени Илайджа Бейли, землянина.

— Это тот легендарный герой, — возбужденно вставил Пелорат, — о котором я вам говорил, Голан.

— Легендарный герой, сэр? — спросил Дэнил.

— Доктор Пелорат имеет в виду, — пояснил Тревиц, — личность, которой приписываются разные подвиги и которая, возможно, вбирает в себя истории многих людей, но сама может оказаться выдуманной.

— Это не так, сэры, — после некоторого раздумья совершенно спокойно сказал Дэнил. — Илайджа Бейли был реальным человеком, и это был один человек. Не знаю, что о нем говорят ваши легенды, но в реальной истории без него, возможно, люди не заселили бы Галактику. В память о нем я предпринял огромные усилия, чтобы спасти все что можно на Земле после того, как она начала становиться радиоактивной. Мы разослали моих товарищей-роботов по всей Галактике, пытаясь повлиять в разных местах на разумы отдельных людей. Удалось добиться начала регенерации грунта Земли. Потом, гораздо позже, терраформирования планеты, обращавшейся вокруг ближайшей звезды, Альфы Центавра. Но в обоих случаях я не добился окончательного успеха. Изменить человеческие разумы совершенно так, как мне нужно, никогда не удавалось, потому что всегда оставался риск повредить людям в результате этих изменений. Видите ли, я всегда был, и сейчас остаюсь, связанным Законами роботехники.

— Да? — сказал Тревиц.

Для того, чтобы уловить в этом односложном вопросе незнание и интерес, не требовалось ментальных способностей Дэнила. Он начал объяснять: