Йэнна Кристиана: Дороги. Часть первая.

– Нет, – сказал Арнис, – спасибо, эту процедуру я недавно осуществил.

Ильгет посмотрела на старика, лежащего совершенно неподвижно.

– Что с ним?

– Он в коме, – сказал Арнис, – машиной сбило, вроде, то ли ушиб мозга, то ли что-то подобное. Не знают еще, выживет или нет, старый

Ильгет сочувственно кивнула.

– А у окна Антолик лежит, хороший человек. Он на стройке работает, свалился там с крыши. Вон книжку мне дал, видишь?

Ильгет посмотрела – на тумбочке лежал детектив в пестрой обложке.

– Ой, я не подумала... надо было тебе принести что-нибудь почитать.

– Принеси, ладно? А то этот детектив я уже того... прикончил с утра.

– Так быстро?

– Долго ли умеючи? – спросил Арнис, Ильгет подумала, насколько все-таки хорошо он знает язык. Поправила сползшее одеяло. Теперь Арнис был раздет, и под яремной ямкой резко выделялся на бледной коже простенький серебряный крестик с Распятием, на тонкой цепочке. Ильгет замерла на миг. А ведь у них на Квирине тоже есть Церковь, она что-то слышала об этом.

– А что тебе принести почитать?

– Что ты любишь сама, хорошо?

– Я много чего люблю... ну ладно, подберу что-нибудь. И побольше, да?

– И побольше, – согласился Арнис. Они помолчали. Вдруг Арнис спросил.

– Ильгет... а ты замужем?

– Да.

Что-то неуловимо изменилось в лице Арниса. Потом он сказал.

– А я вот нет. Не женился. Не получилось. А дети есть?

– Нет. Я родила дочь... раньше срока. Она умерла, – коротко объяснила Ильгет. Арнис взглянул на нее сочувственно.

– Боже мой, это так ужасно... когда ребенок... у моей сестры дитя умерло в утробе, она так плакала. Мы все переживали. А тут, когда уже родился...

Ильгет опустила глаза.

– Нико вот... тоже... – с внезапной тоской сказал Арнис, – это мой напарник, Нико. Он погиб.

– Твои спасатели прилетят, значит...

– Дней через десять или две недели. Я передал, чтобы они не торопились. А то ведь ломанутся лабильным каналом, спасатели у нас все сплошь герои. А зачем рисковать зря? Хотя ты же не знаешь, что такое лабильный канал.

– Что-то такое слышала, вроде.

– Ну, в пространстве есть каналы постоянные, проложенные, через которые мы всегда и ходим, но они редко располагаются вблизи от планетных систем. А есть лабильные... их можно ловить, если повезет, поймаешь и пройдешь быстро. Но это опасно, там есть приличная вероятность схлопывания. А если не просчитал толком, то и не знаешь, где вынырнешь. Бывает такое.

Господи, подумала Ильгет, глядя на бледное, спокойное лицо Арниса, о чем мы? О пространстве, о смерти, о детях... Как все это важно. Как давно я не говорила с кем-нибудь о таких важных вещах.

А Пита?

А при чем здесь Пита? Он как-то говорил, что хотел бы, чтобы я ему изменила. Может, говорит, тогда ты станешь раскованнее... сам уже то ли четвертую, то ли пятую любовницу сменил. Для него все это в порядке вещей. Это я была шокирована... в первый раз, когда узнала. А теперь это уже у нас в порядке вещей. То есть сердце болит, конечно, но эта боль уже привычна. Ревность – это нехорошо, некрасиво. Чувство собственности. Правда, Бог ревнив... и в Евангелии стоит... но какое дело Пите до всего этого?

Но почему-то вот сейчас я чувствую две вещи. Первое – я никогда не изменю Пите с Арнисом. И второе – Пита не был бы доволен, если бы такое случилось. Он и так-то не будет доволен, если узнает...

Лучше бы ты стала шлюхой. Лучше бы согласилась участвовать с Питой в групповухе, как он предлагал когда-то.

Ильгет вдруг отдала себе отчет, что все это время она смотрит Арнису в лицо и держит его за руку – сильную, бледную кисть с длинными пальцами. И он смотрит ей в глаза не отрываясь. Ильгет поднялась.

– Я завтра приду к тебе опять.

– Спасибо, – сказал Арнис тихо, – спасибо большое, что ты пришла. Я, честно сказать, не ожидал.

– Глупости, – сказала Ильгет, – ты ведь здесь один, что же я тебя брошу?

Арнис прикрыл глаза. Антолик возился на своей койке с наушниками, оттуда доносилась едва слышная, но весьма бодрая музыка. И тихо попискивали и гудели мониторы у койки тяжелобольного старика. Арнис улыбался.

Так хорошо, а с чего спрашивается? Потому что она пришла. Ильгет. Ильке. Надо же, какой идиот.

Сейчас мы будем с этой мыслью целенаправленно бороться. Она замужем. Повторить 150 раз.

Да и вообще – с чего вдруг такое? Что это на меня нашло? Она похожа на золотистое осеннее солнышко. Иль.

Лицо ее – как музыка, как вечерний солнечный свет сквозь золотую листву. Тонкое лицо, чистое. Волосы – русые, с удивительно золотистым оттенком, типичным для Лонгина.И глаза (а они чем-то похожи... только светлее... не думать об этом!) – золотисто-карие.