Чарльз Ингрид - Пилот Хаоса

Сильный ветер мешал снижению посадочной капсулы – он начал биться о ее стенки с того самого момента, как капсула вошла в верхние слои атмосферы планеты под названием Скорбь. Пассажиров на борту капсулы в общем отсеке болтало в поясах безопасности, швыряя о переборки. В переднем отсеке всего двум пассажирам первого класса приходилось мириться с трудной посадкой. Чоя поднялся на ноги, не обращая внимания на нырки капсулы в воздушных ямах и ощутимые толчки, и принялся вышагивать по отсеку. Его спутник, даранианец, прикрыл глаза и часто-часто забормотал молитвы. Однако из-под густых ресниц даранианец продолжал следить, как шагает чоя. Хотя оба они были двуногими, как и большинство разумных существ, коренастое, поросшее густой шерстью тело даранианца нельзя было и сравнивать с телом чоя. Чоя был высоким и худощавым, но широкоплечим, его руки с двумя локтевыми суставами были мускулистыми и двигались грациозно, к тому же чоя держался с естественным высокомерием и уверенностью вожака – по-видимому, он был рожден для этой роли.

Капсула завибрировала с пронзительным скрипом, почти недоступным для их слуха. Чоя остановился и поднял голову; густые каштановые волосы водопадом заструилась по спине из-за высокого рогового гребня, венчающего его голову. В такой позе напряженного внимания он застыл всего на секунду, и тут же капсулу резким рывком кинуло вниз.

Даранианца выбросило из сидения, и он беспомощно заболтался на натянувшемся предохранительном поясе, но чоя почти без усилий удержался на ногах, пока капсула выравнивалась резкими толчками. Когда даранианцу удалось вернуться к сидению, он поразился тому, что чоя действовал, как будто заранее зная, что произойдет.

Чоя взглянул на спутника.

– Ну, хватит с нас, – произнес он и решительно, но сдержанно прошелся к дверце с табличкой «вход воспрещен», ведущей в кабину управления.

Даранианцу удалось скрыть торжествующую гримасу. Чоя был тезаром – значит, даранианец сделал правильный вывод, ведь только легендарный пилот-тезар не смог бы стерпеть двух вещей: такой вот болтанки и смешанных браков своих сородичей.

Чоя скрылся за переборкой. Даранианец прикрыл третий глаз и с еще большим рвением отдался молитвам.

Палатон с силой толкнул дверь второй переборки. Он переутомился, отрабатывая годичный контракт, и теперь, по правилам прибытия в Чертоги Союза, ему приходилось подвергаться неслыханному унижению – лететь в качестве пассажира. Он ощущал покалывания в роговом гребне – предвестники того, что в кабине управления что-то случилось, и как только дверь открылась, истерические вопли поразили Пала-тона, как удар в лицо.

Он не согласился бы на такое назначение и не принял бы его, если бы не приказ старшего. Две недели, проведенные в напряженной атмосфере политических страстей в Чертогах вряд ли можно было назвать желанным отдыхом. Его бахдар мерцал от утомления, предупреждая об опасном истощении, грозящем потерей ценного дара психики, но истерия пилота и штурмана вызвала раздражение. Палатон вздрогнул, собрался с силами и смачно выругался.

– Кто здесь старший? – затем спросил он, согнув руки и скрестив их на груди.

В кабине воцарилось немедленное изумленное молчание, как только пилот и штурман повернулись к нежданному гостю. Пилот, четырехрукий брахиатор, сморщил кожистое лицо, а штурман, пугливый крылатый ивриец, плюхнулся на свое сидение. Горман приподнял губы, обнажив клыки, и прорычал:

– Вы нарушили правила.

– А вы сбились с курса. Что случилось?

Ивриец в привычной угрозе пощелкал гибким клювом и залопотал:

– Мы попали в самую середину смерча. Мы были застигнуты врасплох.

Смерчи над Скорбью были весьма серьезной опасностью, но от профессионалов требовалось умение справляться с такой ситуацией. Правила гласили, что только нейтральные лица имеют право пилотировать капсулу от орбитальной станции, где причаливали корабли, предназначенные для дальнего космоса, но сейчас Палатон постарался забыть о правилах, которые подвергли бы его еще большему унижению.

– Дайте я попробую, – произнес он.