Андрей Ливадный - Nebel

Воины пали, и теперь темные приливные волны, продолжавшие накатываться на город со всех сторон, будто гонимые злой вездесущей силой, практически не встречали сопротивления. Неистовая злоба металась по кривым улочкам меж пылающих домов, смерть уже пресытилась, ее рвало кровью на истоптанный в кашу, покрытый хлопьями сажи снег, но чернота продолжала наступать, алчность и ненависть уже переродились, захмелели, еще раз сошли с ума от безнаказанности легких убийств.

Предательство.

Высокие зубчатые стены, полуодетые павшие воины, распахнутые ворота.

Он несся над прогорклой землей, выкрикивая единственное имя, но не слышал иного ответа, кроме треска пожарищ, звериных рыков похоти, и отчаянных предсмертных стонов.

Хранитель не ведал страха, но самосознание, родившееся этой ночью, в полной мере вкусило иной рок: он ощущал безысходность.

Хозяйка исчезла. Он не чувствовал ее тепла в ледяной бездне своего полета.

Если бы она сразу вдохнула в него настоящую жизнь… Он помнил ласковый жар кузницы, ритмичные удары молота, тихие голоса, взгляд покрасневших глаз в обрамлении глубоких морщин. Его выковали, закалили, опробовали на прочность, ошлифовали до зеркального блеска, а затем тщательного сокрыли смертельные лезвия в ножны, повторяющие форму креста.

Хозяйка носила его на груди, ласково называя "хранителем".

Он с благодарностью впитывал ее тепло, и постепенно, на протяжении многих лет по капле собирал энергию жизни. Ее аура постепенно меняла структуру стали, пока Хранитель не начал смутно воспринимать окружающий мир. Не сам, конечно. Энергия Хозяйки, воплощенная в мыслях, резонировала в нем, пробуждая отклик.

Она обладала великой силой.

Юная, прекрасная, владеющая древним знанием, она отдавала предпочтение своему дару, развивая, совершенствуя его, не желая замечать взглядов мужчин, подчиняясь лишь позывам собственной души.

Не в этом ли крылся один из истоков страшной ночи?

Любовь и ненависть ходят, как известно рука об руку.

Среди тех, кто боготворил Хозяйку, Хранитель ощущал людей, источающих эманации вязкой тьмы, но сейчас ее источники исчезли, растворились в прогорклом мраке, оставив взамен вязкую патоку полуживотных мыслей, затопивших пылающий город.

Он запомнил каждого из них в лицо, и сейчас изнывая от горя, жалел лишь об одном: почему его окончательное пробуждение не наступило раньше, почему только сейчас пришла способность оторваться от грешной земли, и лететь, вращаясь в потоках диких необузданных энергий, ощущая как дрожит воздух…

…

Напильник сорвался.

Я сидел совершенно потеряв ощущение реальности, не чувствуя крови, что вступила из ссадины и капала на пол.

Наконец, очнувшись, я посмотрел на руку, машинально отер кровь лежавшей рядом тряпкой, и, закурив, в глубокой задумчивости перевел взгляд на Nebel.

Да именно в тот миг я мысленно назвал его по имени.

Некоторое время я сидел, не чувствуя вкуса сигареты, и думал, решая дилемму: что произошло минуту назад с моим сознанием? Оно действительно побывало там или я все же тешу себя иллюзиями, вкушая плоды собственной фантазии?

Сложный вопрос.

С одной стороны признать, что твой разум способен проникать в иной темпоральный поток, означало весьма сомнительное, вольное допущение, противоречащее всем жизненным принципам.

С другой стороны для обыкновенной фантазии мои ощущения были слишком реальны. Раньше такого не случалось.

Что мне делать? Спуститься вниз, поговорить с Ланой? Не преждевременно ли? При здравом размышлении, что я смогу рассказать?

Мои пальцы машинально смяли сигарету, и я вновь взял в руки напильник.

Не помню, сколько прошло времени, но ничего не повторялось. Я работал как одержимый, хотя руки уже ломило от усталости.

Перевернув заготовку, я едва успел наметить нужный скос и почувствовать плоскость, как внезапно сознание вновь ухнуло в темную бездну…

…

Его разбудил гулкий, вибрирующий набат.

Огромный колокол звучал не умолкая, тревожный рокот заставлял тонко дребезжать стекла, он был везде, в нем бушевала холодная ярость металла, и каждая частичка Хранителя откликнулась на голос, напитываясь зловещей силой непоправимой беды.

Много лет он воспринимал энергию жизни, а сейчас тревожный набат нес обжигающий холод смертельного рока.

Хозяйки не было. Она исчезла.

Он лежал на полу, и обрывок цепи пластался рядом.

Ножны были сорваны, но лезвия Хранителя так и не окропила кровь врага.