Тревор Баксендейл - Колодец желаний

— Хорошо. Тогда начнем, — сказал Бен Седдон. — Чего мы ждем?

Найджел рассказал, где оставил оборудование, и двое мужчин отправились по туннелю.

Через некоторое время, когда он убедился, что остался один, Найджел вытащил из кармана куртки маленький предмет, обернутый замшей. Аккуратно, почти любовно развернул пакет.

Внутри находился камень.

Он честно не знал, как по-другому его назвать. Для него это всегда был просто камень.

Камень был не очень большим, размером с сердце человека. Гладкий и темный, как большая галька, но в отличие от любого другого камня — всегда теплый. Всегда.

— Как близко? — шепотом спросил Найджел. — Как близко я теперь?

Камень не всегда отвечал на прямые вопросы. Но если Найджел расслаблялся, освобождал голову от всех мыслей, за исключением одной, он часто ощущал ответ. Найджел погладил камень пальцами правой руки и прикрыл глаза. Через несколько мгновений он почувствовал, как тепло распространяется по его рукам, словно тонкие усики огня тянутся медленно и неуклонно сквозь него вверх прямо к мозгу.

Его продолжал пугать такой способ общения с камнем. Пульс ускоряется, дыхание учащается, кожа покрывается потом. Ему всегда казалось, что он делает что-то неправильное, опасное и запретное. Но, к сожалению для Найджела Карсона, такое чувство его только подстрекало.

Медленно, очень медленно волна теплоты распространилась по всему телу, а потом внезапно, без предупреждения, уступила место враждебности, словно стальное лезвие пронзило мозг.

— очень близко —

Найджел открыл глаза: — Это здесь, не так ли?

— немного дальше –

— Что я найду там? Что это?

— сокровище –

— Да, я знаю, но… — Найджел судорожно сглотнул. — Должно быть что-то большее.

— что-то большее –

Найджел улыбнулся. Но не своей улыбкой. Улыбкой камня.

— намного большее –

— Теперь не долго, — понял Найджел.

— недолго —

Найджел не понимал половины того, что говорит ему камень, но это не имело значения. Да, он был испуган. Да, иногда ему казалось, что он сходит с ума, и он не знал, как остановиться.

Но нет, он не остановился бы, даже если бы мог.

Нет, даже когда камень проникал глубоко в мозг и заполнял сознание болезненной темнотой туннеля.

— Я хочу, чтобы каждый день был похож на этот, — сказала Марта Джонс.

Она шла по лесу, ощущая на коже тепло солнца, пробивающегося сквозь яркие зеленые листья, слышала пение птиц, поющих среди ветвей, и тихое гудение насекомых. Это был прекрасный день на Земле.

Марта Джонс побывала в прошлом и в будущем, посетила инопланетные миры в отдаленных галактиках. Она любила жизнь, ей нравилось видеть новые времена и места. Но то, что сейчас ТАРДИС вернула ее домой в Англию 21 столетия, не расстраивало ее. Марта знала: не имеет значения, где и когда вы оказались, — важно с кем.

Доктор и Марта заглянули во время итальянского Ренессанса, прыгнули на другой конец мира в систему Опсис Веги, посетили застывшие замки ледяных воинов, а потом решили, что день можно закончить традиционным английским чаем со сливками.

— С булочками, — добавил Доктор со своим обычным энтузиазмом. — Мы возьмем булочки с клубничным джемом и сгущенным молоком! Я знаю подходящее место.

И послал ТАРДИС сквозь вихрь времени именно сюда.

В такое прекрасное место. На данный момент ничего лучшего девушка не могла пожелать.

— Будь осторожна в своих желаниях, — произнес Доктор.

Он шел вперед, не вынимая рук из карманов брюк в тонкую полоску.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Не могу даже представить, чтобы каждый день походил на предыдущий.

Соглашаясь, Марта улыбнулась и за руку притянула его к себе.

— Пойдем, я хочу есть. Уже вечер, и я хочу сгущенного молока.

Они спустились по холму к узкой дороге. Пробрались через заросли папоротника и вышли к перекрестку. На перекрестке стоял указатель.

— До Критон Мер одна миля, — прочитала Марта. — До Иксли пять миль.

— Куда пойдем? — спросил Доктор. — Мне нравится, как звучит Иксли.

— Лучше туда, куда ближе. Пойдем в Критон.

— На вашем месте я бы держался подальше от Критона, — раздался сухой старческий голос с обочины.

На турникете, наполовину скрытый живой изгородью, сидел человек в поношенных грязных ботинках и куртке на меху. Он был стар, имел коричневую спутанную бороду и проницательные глаза, смотрящие из-под седых бровей.

— Прошу прощения? — вежливо спросила Марта.