Фредерик Пол - Путь Врат

Было бы отлично, если бы хичи ростом равнялись людям, а не были чуть короче их. Это сказывалось на их туннелях. Особенно в маленьких, таких, как тот, в котором расположено местное 88-е отделение союза. Идти приходилось пригнувшись.

Помощник организатора ждал меня. У него один из немногих на Венере видов работы, которая не зависит от туристов, – во всяком случае не прямо. Он сказал:

– Мне позвонил Сабаш Вастра. Говорит, вы сговорились на тридцати процентах. Кроме того, вы ушли, не заплатив Третьей по счету.

– Признаю и то и другое. Он что-то записал.

– И кое-что вы должны мне, Оди. Триста долларов за копию факса относительно вашего голубя. Еще сотню за подтверждение вашего контракта с Вастрой. Вам к тому же потребуется новая лицензия проводника; за это семьсот долларов.

Я дал ему свою кредитную карточку, и он снял сумму с моего счета. Потом я подписал контракт, который он подготовил, и приложил к нему карточку. Тридцать процентов Вастры не со всего миллиона, а только с моего гонорара. Тем не менее он заработает почти столько же, сколько и я, по крайней мере в наличных, потому что мне еще придется доплачивать за оборудование. Банки согласны поддержать человека, но хотят, чтобы с ними расплачивались, когда есть деньги… Никто ведь не знает, когда удастся заработать в следующий раз.

Помощник зарегистрировал подписанный контракт.

– Тогда все. Я могу еще что-нибудь для вас сделать?

– Не за вашу цену, – ответил я.

Он пристально, с оттенком зависти посмотрел на меня.

– Не прикидывайтесь, Оди. «Бойс Коченор и Дорота Кифер, прибывшие на „Юрии Гагарине“, одесский регистр, других пассажиров нет», – процитировал он строчку из сообщения, перехваченного им для нас. – Других пассажиров нет. Да ведь вы станете богаты, Оди, если правильно обойдетесь с этим клиентом.

– Богатый – для меня это слишком. Я хочу только быть живым, – ответил я.

Конечно, это не совсем так. Кое-какие надежды у меня были – не очень большие, и говорить не о чем, да я ни с кем о них и не говорил. Тем не менее я надеялся после этого дела остаться не только живым, но и богатым.

Однако возникала проблема.

Если мы и найдем что-нибудь, большую часть получит Бойс Коченор. Если турист класса Коченора в сопровождении проводника отправляется на поиски в туннели хичи и находит что-нибудь ценное – так бывало, знаете ли; не часто, но достаточно, чтобы поддерживать в них надежды, – львиную долю получает тот, кто оплатил тур. Проводник может откусить кусочек, но и только. Мы просто работаем на тех, кто оплачивает счета.

Конечно, я в любое время могу отправиться один и искать самостоятельно. И тогда все найденное будет принадлежать мне. Но в моем случае это была не такая уж хорошая мысль. Если я попытаюсь сделать это сам и потерплю неудачу, значит я потратил время и припасы на сто пятьдесят тысяч, подверг износу оборудование и самолет. И если потерплю неудачу, то очень скоро умру, когда моя печенка окончательно откажет.

Чтобы остаться живым, мне нужен каждый пенни из того, что заплатит Коченор. Найдем мы что-либо или не найдем, моя оплата останется той же.

К несчастью для собственного спокойствия, я считал, что знаю, где можно найти кое-что интересное. И проблема в том, что пока у нас с Коченором стандартный контракт, я не могу позволить себе что-то находить.

Последнюю остановку я сделал в своей комнате. Под кроватью в сейфе у меня находились кое-какие документы, которые отныне должны лежать у меня в кармане.

Видите ли, когда я отправился на Венеру, меня не интересовали ее виды. Я хотел разбогатеть.

Ни тогда, ни в течение последующих двух лет я поверхности Венеры почти не видел. Из космического корабля при посадке на Венеру много не увидишь. Чтобы выдержать поверхностное давление в девяносто тысяч миллибар, нужен прочный корпус, не такой, как у пузырей, летающих на Луну, на Марс и дальше. Поэтому в кораблях, летящих на Венеру, нет окон. Впрочем, это неважно, потому что мало что можно увидеть на поверхности Венеры. Все, что может сфотографировать турист, находится под поверхностью, и почти все это оставлено хичи.

Мы мало что знаем о хичи. Мы даже не знаем, каково их настоящее имя. «Хичи» – это не имя. Просто так кто-то передал звуки, которые производит огненная жемчужина, когда ее погладишь. И так как это единственный звук, который можно связать с хичи, он и стал их именем.

Гесперологи* [1]понятия не имеют, откуда пришли эти хичи, хотя иногда встречаются чертежи, похожие на звездные карты; впрочем, на них все равно ничего не понятно. Если бы мы знали точное положение каждой звезды в Галактике несколько сотен тысяч лет назад, возможно, мы смогли бы что-то понять. Может быть. Конечно, предполагая, что хичи пришли из нашей Галактики.