Анатолий Днепров: Кораблекрушение

От этой мысли у него еще сильнее заныло под ложечкой, и он с тоской посмотрел на обломок лунного корабля, который неподвижно, как на невидимом постаменте, стоял в десяти шагах от него.

Затем Егор стал с унынием рассматривать такое необычное и такое величественное небо над собой, под собой, со всех сторон. Это был огромный черный шар, рассвеченный звездами и еще тремя космическими телами, столь ему родными и знакомыми. Земля была по размерам больше всех. Она была ярко освещена Солнцем справа и напоминала огромную Луну в своей второй четверти. Однако ее поверхность сияла равномерным голубым сиянием и на ней ничего нельзя было различить. Над ним была выщербленная Луна — молодой месяц, на который сейчас на темной половине Земли вздыхала не одна влюбленная пара. И между ними — Солнце, пылающее ослепительным пламенем.

Он без труда узнал в небе все созвездия и звезды, причем видел он их сразу в обоих полушариях, потому что ничто не мешало ему смотреть во все стороны Вселенной. Большая Медведица и Южный Крест, Цефей и Павлин одинаково ярко сияли над ним и под ним. Серебристым поясом Вселенную обвивал Млечный путь.

Егор отыскал справа от себя созвездие Кассиопеи и вспомнил о той, предсказанной им звезде, которая должна там вскоре вспыхнуть. «Неужели мне не удастся на нее посмотреть», — с грустью подумал он.

Он еще раз попробовал приблизиться к осколку лунолета, и снова безрезультатно. Более того, ему показалось, что осколок медленно от него удаляется. «Наверное, при столкновении с метеором был небольшой импульс в сторону», — понял Егор.

От мысли, что он скоро останется совершенно один в этой бескрайней и бездонной Вселенной, его мутило. И тогда он вспомнил о ракете, при помощи которой он может совершать какие-то движения.

Первой его мыслью было догнать Костю. Но он сразу же от этого отказался потому, что потерял из виду вторую половину корабля. Тогда он решил приблизиться к своему осколку.

Он нажал на пусковую рукоятку на груди, у него на спине что-то зашипело, и он мгновенно поднялся над обломком лунолета и стал быстро от него удаляться вверх. Он снял руку с пускового рычага, но движение продолжалось по инерции. «Черт возьми, да ведь я теперь не остановлюсь и буду все время уходить от осколка все дальше и дальше. Как управлять этой проклятой ракеткой?..»

Только сейчас Егор заметил внутри скафандра, прямо у того места, где крепится головной колпак, небольшую табличку, на которой светились зеленоватые буквы. Он быстро прочитал: «Запас кислорода — 12 часов, обогрев — 12 часов. Ракетка — эквивалентный импульс двести килограммометров. Управление движением — в сторону вытянутой правой руки».

Прочитав эту инструкцию, Егор снова левой рукой нажал на пусковой рычаг ракетки и вытянул правую руку в сторону далеко уплывшего от него осколка корабля. К своему большому удовлетворению он стал к нему быстро приближаться и вскоре оказался внутри его. На сердце стало легче.

Он несколько минут стоял на полу того, что раньше было кабиной лунолета, держась за край стенки. Его удивило, что корабль раскололся по довольно правильной линии. Ракетоплан был как бы распилен пополам по меридиану, и только на высоте около двадцати сантиметров от пола зияло бесформенное отверстие, проделанное метеором. Просунув руку в это отверстие, Егор осторожно опустился на край пола и свесил ноги в пустоту.

Когда он посмотрел вверх, он заметил, что выщербленный месяц заметно увеличился в размере. Он понял, что все это время он летел с огромной скоростью в направлении Луны и, по-видимому, неизбежно на нее упадет.

«Уж если грохнуться, так головой к Земле», — решил он. После этого он перебрался к потолку ракеты и уселся на нем, ногами к Луне. Ему это было все равно.

Так он сидел долго, рассматривая величественное и безмолвное космическое пространство. Тишину нарушало только тикание часов прямо у его подбородка и легкое жужжание мотора, проталкивающего воздух через приборы химической регенерации.

В то время как Шамрай сидел на потолке того, что осталось от лунолета, и, будучи обращенным головой к Земле, отвлеченно, почти по-философски, рассматривал Вселенную вокруг него, на Земле происходило следующее.

Как я уже сказал, в тот момент, когда я обнаружил на экране осциллоскопа вместо одной ракеты две, у меня на столе зазвонил телефон. Я схватил трубку и сразу же услышал громкий голос моего шефа, начальника первой лунной трассы, Николая Андреевича Драгина.