Андрей Хуснутдинов - Данайцы

– …чтобы так поступать, – забормотал я, – так предавать…

– Да что, что? – потребовала Юлия.

И тогда, присев к стене, я выложил ей все. Все до мелочей.

Полтора года назад Бет заманили к нам в Центр, она провела со мной ночь, нас снимали скрытой камерой, а несколько часов спустя она была найдена застреленной в моей машине. После происшествия на авиабазе, когда меня собирались арестовать по этому делу, я тайком отлучался в столицу и разговаривал с ее младшей сестрой. Тогда выяснилось, что Бет была спроважена в Центр не кем-нибудь, а полковником. То есть полковник либо пытался выбить меня из состава экипажа, либо был рядовым исполнителем затеи с достатком «компрометирующих средств». Все это в полной мере касается и Ромео, который погиб не в случайной драке…

– Дурак, – заключила Юлия и, не размахиваясь, влепила мне такую затрещину, что из глаз моих посыпались искры. Увидев, однако, что я могу опять свалиться без сознания, она обняла меня и заплакала.

– Как ты… как они могли?

«Так», – подумал я.

Отстранившись от нее, я потрогал щеку. Щека горела.

– Неправда, – сказала Юлия. – Ты просто хочешь отомстить мне… и рассказом про эту… свою… Ты просто мстишь!

– За что?

– За него !

– О да, я долго ждал своего часа.

– Можешь говорить что угодно, – заявила она, – я не верю ни одному твоему слову!

Давая понять, что разговор окончен, я попятился к люку и стал спускаться по лесенке. Разговор, однако, был не кончен. Она догнала меня в кухне и потребовала, чтобы я повторил свой рассказ. Я назвал ее психопаткой. В ответ она сказала, что я очень ошибаюсь, если думаю, что в холодильнике лежит полковник.

– Да посмотри на себя, – выдохнула она. – С ума уже сходишь от своей подозрительности.

– Ну, не до такой степени еще. Не надейся.

– Пойдем тогда, увидишь все сам.

Я почувствовал, как что-то гадкое начинает ворочаться под ложечкой.

– Спасибо.

– А раз так… – Юлия вплотную подошла ко мне, и я подумал, что она снова ударит меня. – А раз так, то поменьше болтай о том, о чем ничего не знаешь.

– А ты знаешь?

– Да, знаю.

– И что именно?

– Драка в ресторане.

– А я сказал что-то другое?

– Ты сказал, что это имеет отношение к Проекту.

– Сказал и повторю: имеет.

– Нет!

Господи, похоже, она по-настоящему оценивала мою версию. Так значит – до сих пор у нее была какая-то своя? Она тоже не верила в случайную смерть Ромео?

Сев к стене, она вытерла слезы, долго смотрела в иллюминатор и неожиданно спросила:

– А тот сон про подвал, ну, перед стартом… – как ты объясняешь его?

Я пожал плечами, удивленный, что она еще помнит тот разговор.

– Да никак. А что?

Она отерла слезы.

– …Несколько лет назад я видела репортаж про маньяка-убийцу. Он заманивал к себе в гараж детей, в подполе распинал их на каких-то крючьях, мучил, насиловал. Когда все открылось и его арестовали, соседи сожгли гараж, а в люк подпола стали сбрасывать мусор. Я тогда еще подумала: почему мусор? По-хорошему тут нужно – часовенку, не знаю – памятную плиту какую-нибудь… И потом меня преследовал кошмар: я нахожусь в подполе один на один с этим чудовищем. Я подставная жертва, у меня за спиной топор и я выжидаю, когда смогу нанести удар. Но чудовище хитрее меня, и в конце концов я сама повисаю на крючьях. Я вижу себя и его со стороны. Я удаляюсь от стены. Подвал оказывается громадным залом, и я понимаю, что никакой это не подвал, а храм, настоящий храм – с алтарем, с иконостасом… И там, на стене, вместо себя на крючьях, я вижу огромное распятие, а ниже, вместо чудовища – кого-то в плаще… этот… он… сидит на скамеечке, крестится и шепчет молитвы… – Поднеся ко рту мизинец, Юлия несколько секунд молча смотрела перед собой. – …И вот, после того как он умер, – договорила она через силу, – после… его смерти этот кошмар… Я больше никогда не видела его.

– Хочешь сказать, предвидела его смерть? – уточнил я.

– Что он умрет, было ясно и без того, – ответила Юлия.

– Искал смерти, – поддакнул я. – А как же…

– Не смей, – пригрозила она, сморгнув слезы. – Слышишь?

– Да что ж – не смей? – Я развел руками. – Только что это была случайность, драка в ресторане, а теперь – «и без того ясно»! И без того ясно, что он не мог пережить твоего отлета? Или «и без того ясно», что ты не могла пережить, если бы все-таки пережил? Ты хоть сама соображаешь, что говоришь?

Юлия сидела, отвернувшись к стене, кулаки ее, лежавшие на столе, были плотно сжаты.