Дуглас Хилл: Звездный диктатор

Он лениво подумал, почему группа легионеров — двое? трое? — выбрала такое место. Редкое население, крошечная система вдали от главных космических путей. Что оно может дать? И кто, гадал он, этот здоровенный легионер, который показался опасным даже грубияну Краску?

Но Кейлл уже давно знал о бесполезности вопросов, на которые нет ответов. Впрочем, ответы найдутся, когда он вступит на Солтрениус.

Он выбрался в глубокий космос; планета, которую он покинул, на заднем экране съежилась до размеров теннисного шарика. Другие экраны, передний и боковой, показывали знакомую «картинку» — бесчисленное количество ярких точек, составляющих обжитую людьми Галактику.

Кончики пальцев Кейлла послали дополнительный запрос в компьютер, который исследовал свою емкую память в поисках координат планеты Солтрениус, чтобы задать курс.

На экранах обзора блестящие точки замерцали и расплылись. Компьютер послушно переводил тягу из планетарного в сверхсветовой режим, на котором корабль мог пересечь ширь Галактики за несколько дней.

Экраны обзора опустели. Бесформенная пустота сомкнулась вокруг Кейлла и его корабля. На сверхсветовой его больше не было во Вселенной. Двигаясь невообразимо быстрее скорости света, корабль вошел в нулевое пространство и время. У Кейлла оставалось лишь внутреннее чувство времени, чтобы оценить наметки компьютера о прибытии на Солтрениус часов через десять.

Он откинулся в подвесном кресле и позволил усталым глазам закрыться. Ночь была долгой и деятельной — где-то за пределами жесткого самоконтроля боль жгла и разливалась по телу.

И все-таки, засыпая, он чувствовал бурлящую в нем радость. Теперь, по крайней мере, появился шанс найти других, подобных себе, до того, как умереть. И тогда, возможно, он получит ответы на ВСЕ вопросы. А если позволит судьба, он даст выход горькой от ненависти, застоявшейся мести, которая жгла его сильнее любой физической боли.

Но эта мысль, да и все мысли пропали, потому что он погрузился в сон. И как бы из серой пустоты, окружающей корабль, пришли сновидения.

Сначала сновидения, как всегда, были отрывочными. Рваные, зыбкие картины сурового и негостеприимного мира, которым владел холод обширной пустыни. Пустыня и зубастые скалы.

Это мир Кейлла Рэндора — планета Морос в системе Белой Звезды на внешней окраине Населенной Галактики. Суровый мир обеспечил суровые условия жизни космическим колонистам, сделавшим его своим домом давно, во времена Расселения, когда людская раса исследовала миллионы планет в Галактике, чтобы найти пригодные для жизни.

Морос оказалась одной из них, потому что имела воздух, скудную растительность и воду, которой едва хватало в экваториальных районах. На ней была и своя жизнь — человекообразные рептилии многих причудливых форм; песчаные кошки, любящие людей гастрономической любовью; рогатые мамонты; стелющиеся растения, которые питаются живой плотью — все в такой же степени опасные и страшные, как сама пустыня.

Как бы то ни было, они выжили, те первые переселенцы — выжили и приспособились к своему новому дому. И его суровые условия сделали их самих, а также их отпрысков крепкими, предприимчивыми, полагающимися на самих себя людьми, которые познали необходимость порядка, стабильности и дисциплины в своей жизни. Остальному просто не было места на Моросе.

И все же дисциплина не навязывалась сверху. Она принималась, как принимается религия, каждым обитателем этого мира.

Борьба с хищными животными, жестокой окружающей средой была главной реальностью. Люди Мороса учились сами и учили своих детей всему, в чем те нуждались, чтобы выжить в любых условиях. Сюда входило обязательное обучение способам боя без оружия или, напротив, с полным вооружением.

Вот так существовали люди на Моросе и даже находили свои удовольствия в неумолимых трудностях суровой и аскетической жизни. Но Морос — бедная планета. Она мало что могла предложить на продажу остальной Галактике. Веками она оставалась одинокой, ее обходили стороной. И все это время люди совершенствовались и оттачивали свой образ жизни, становясь все более суровыми, независимыми, самостоятельными, предоставленными самим себе. Они также превратились в самых боеспособных и искусных в войне мужчин и женщин Галактики.

И, тем не менее, в их мире царили сотрудничество, участие, взаимопомощь и поддержка. Люди с Мороса не пускали друг другу кровь. Все соревнования сводились к ежегодному празднику — Военным Играм. Жадность, разрушительное стремление к власти, равнодушие к нуждам других — такие направленные против выживания явления были почти неизвестны.