Светлана Тулина - Запердолить джи

Восторженный рев толпы на площади перекрыл последние слова райра — показался заваленный цветами спецавтобус. Он медленно полз по краю трассы вдоль волнующегося человеческого моря, а с ближайших домов на него продолжал сыпаться цветочный дождь. Ким вцепился в перила — ноги держали плохо. И понял, что улыбается, провожая автобус взглядом.

Получилось.

Значит, не зря он столько мучался со своею группой, и, даже несмотря на выходку этой дуры, все получилось…

— Вы не любите джи, — сказал райр, глядя на Кима левым глазом, и это был не вопрос, а утверждение. — Не любите, но учите. Помогаете. Признаете равными. Поговариваете о возвращении симбиоза. Почему? Уничтожить проще.

— Не люблю, — подтвердил Ким легко и радостно. — Но они же не виноваты, что не люди. А возобновление симбиоза — это навряд ли, это политики что-то там совсем намудрили. Мы слишком разные.

— Вы их боитесь. — На этот раз прозвучало почти вопросом. Киму стало смешно.

— Ага!.. Боюсь. Ну и что?

Какое-то время они молчали, только райр пощелкивал клювом что-то непереводимое и разглядывал человека по очереди то левым, то правым глазом. Автобус медленно тащился сквозь цветочный дождь, люди кричали что-то восторженное.

— Возможно, в этом все дело. — Райр щелкнул клювом как-то особенно решительно. — В разрыве симбиоза. Родительское чувство. Новый разум, разум ребенок… Продолжатель. Я понимаю.

Внизу кто-то пытался произнести речь, но его перебивали взрывами хохота.

— У меня есть реализованный несовершеннолетний потомок, — сказал райр, помолчав. — И еще трое вероятных. А у вас есть дети?

— Двое.

— Кто за ними следит, пока вы учите джи?

— Брат. У него нет своих, вот и приглядывает за племянниками.

— Разумно устроено. Мой у побочных родителей. Тоже разумно.

Автобус все полз вдоль площади со скоростью ленивой улитки. И словно бы даже не приближался к зеленой ковровой дорожке.

— У нас были сомнения, — сказал вдруг райр. — Серьезные сомнения. Два образумленных вида — это, конечно, важно, но джи… И еще этот слоган. Ваш коллега был с нами не до конца откровенен. Это понятно и объяснимо. Дело не в этом. И даже не в глаголе, хотя он тоже может иметь негативный и уничижительный смысл. Дело в определении. Оно не от самоназвания изначально произошло. От ругательства. Джеляб. Было у вас когда-то такое ругательство. Очень грязное. Так ваши предки называли предков тех, кого вы сейчас зовете джи. Не знали? Вы молодой, могли и не знать. Но мы — наблюдатели, и мы не могли не проверить все. Не подготовиться. К тому же вы слишком близки. Почти едины. И такой негатив… Вам знакомо понятие шизофрении?

Райр снова защелкал клювом, и Ким вдруг понял, что Чужой так смеется.

— Космос открыт для всех, да. Но не для тех, кто хочет его лишь для себя. Очень неприятно. Детская болезнь, да. Детям надо сидеть на своих планетах, пока не станут взрослыми. Космос не для детей. Два образумленных вида, конечно, но ведь и дети могут завести детей, так и не став взрослыми. У нас были сомнения. Серьезные сомнения. Этот ваш девиз оскорбителен для джи. Нетолерантен. И то, что вы пытались говорить с нами на нашем языке, присвоив наши слова… Детям свойственно повторять чужие слова, не имея собственных. Мы сомневались, да. Но мы ошиблись. То, что случилось сегодня, развеяло все сомнения.

Райр долго щелкал клювом и покачивал головой. Потом резко уронил ее вниз, прогнув шею, и снова вздернул в обычное положение.

— Вынужден принести извинения. — Голос переводчика не изменился. — Я более других был убежден в скрытой оскорбительности вашего девиза. Более других настаивал на дополнительной отсрочке и анализе. Я был не прав. Если сами джи не находят в этом ничего оскорбительного и готовы принять просто как шутку — то как я могу настаивать на обратном? Это было бы глупо… Как у вас говорят — «пытаться быть правоверней Аллаха и Магомета, пророка его».

И он снова защелкал клювом.

Ким смотрел на экран — ведь надо же было куда-то смотреть. Автобус дополз-таки до зеленой дорожки. Распахнулись дверцы, наружу высыпала охрана, торопливо разбежалась и застыла вдоль кромки ковра. Грянули первые такты гимна.

И, наконец, неловко путаясь в сразу же подхваченной ветром парандже, навстречу восторженному реву толпы и нацеленным объективам из автобуса спустилась она — сегодняшняя героиня. Переименованная в Жемчужину джи по имени Лапусик.

Женщина — как они сами себя называют…