Светлана Тулина: Рашный Help

Говорят, девчонки умнеют рано. Типа мол у нас гормональный бум и все такое, а у них мозги уже. Эджен утверждает, что у них просто тормозит с этим делом, и гормоны в башку бьют в старости. Где-то после тридцати. Может, и прав он, училки вон — все крезанутые. Только возраст тут не роляет. Вот и Катарина эта в свои неполные десять полной дурой была, даром что дочка профессора. Даже «HELP» — и тот правильно набрать не сумела. Ну что бы ей стоило, дуре, имя выложить! И не пришлось бы мне стоять перед закрытой дверью этого трижды факанного атависта, чтоб его кривым обломком пониже спины припечатало. Там же столько буковок валялось — не то что на имя, на весь телефонный справочник хватило бы. Так нет же — помощи ей, дуре.

А мне теперь кто поможет?

Криминальные новости я не люблю, случайно нарвался. Словно предчувствовал. Да нет, конечно, ничего я не предчувствовал! Просто у репортерши была кульная грудь. В смысле, обе. Груди, в смысле. А уж ложбинка между ними — туши квазар! Целое ущелье, Большой каньон. Да еще оператор, чтоб ему, брал ракурс чуть сверху и наезд делал — стремительным падением в глубины этого духзахватывающего каньона. Так, что крупногабритные достоинства репортерши оказывались у зрителя чуть ли не за ушами. Меня каждый раз пробирало аж до печенок. И не цепляло, о чем она там.

Пока панораму не дали.

Впрочем, то, что осталось от профессора и его жены, особого впечатления на меня не произвело. Во-первых, там не слишком много осталось. А во-вторых, они взрослые. Со взрослыми всякое может случиться. Это в порядке вещей.

Катарина — дело другое. К тому же, она симпатичная… была.

Даже с отрезанными ушами и без глаз.

Конечно, в эфир шел реконструкт, детей спасатели так и не обнаружили. Просто наиболее вероятная линия развития — сигнал с ее чилд-браслетки мигал ярко-желтым, значит, повреждения средней тяжести с возможной потерей сознания, но пока ничего фатального. Реконструкт — это вам не игровая страшилка с поддельными монстрами. Это почти реаль. А в реале не должно такого случаться с маленькими и симпатичными, пусть даже и дурами.

Вот тогда-то я и начал слушать.

Их обнаружил местный шериф. Он был другом профа еще с колледжа и жил по соседству, виделись каждый день. Ругались по-черному из-за любого пустяка — у покойного характер был тот еще. По словам соседей, он и с домашними срался так, что весь район в курсе был.

В тот день профессор вел себя как обычно — вдоволь поорал на безответных студентов и тех коллег, что спрятаться не успели. Вечером же пил пиво с шерифом и самозабвенно ругался с ним же. Поорав друг на друга, они разошлись. Ночной дежурный видел из окна сторожки, как профессор свернул к своему дому, а минут через десять услышал доносящиеся оттуда крики. Немного послушал, потом отвлекся и потому впоследствии больше уже ничего полезного сообщить не мог.

Дома профессор сначала сцепился с горничной — опрокинутая у порога корзинка для белья и разбитый пульт кухонного универса это подтверждают. Потом скандалил с сыном, топчась в дверях гостиной не менее пятнадцати минут. Затем настал черед жены — обрывки счета из спа-салона обнаружены на столе. Судя по осколкам вазы у стены, то ли счетом дело не ограничилось, то ли жена в долгу не осталась.

Катарина сидела за маленьким столиком, играя в «эрудита». Судя по всему, до нее профессор не дошел, иначе столик оказался бы опрокинут и фишки разбросаны. Если учесть темперамент профессора, это дает достаточно четкую временную привязку появления прогрессоров.

Репортерша не сомневалась, что это были именно они. Шериф куда более осторожно называл их просто «преступники». Оно и понятно — лицо официальное и все такое, ему категоричным быть нельзя. Но вряд ли даже он сомневается. Считалось, что последние из них уничтожены десять лет назад, вместе с базой. И вот — снова…

Всех пятерых они для начала парализовали. Человек остается в полном сознании и даже может шевелиться и шептать, но убежать или громко крикнуть уже никак. Впрочем, крики из этого дома не удивили бы никого. Скорее всего, работала стандартная тройка. Профа и его жену накрыли сразу, горничную и Катарину — вторым залпом. Катарина успела дернуться, уронив восемь фишек. Сына оглушили последним — уже на третьей ступеньке лестницы. Узнаваемый стиль — двое стрелков и наблюдатель.

Они не торопились — через полтора часа после начала зачистки кто-то из жертв пытался по домашнему комму связаться с шерифом. Номер был забит в быстрый набор, достаточно просто нажать кнопку, вполне реально. Смогла же Катарина подвесить целых четыре буквы к магнитному донышку столика так, что никто не заметил.