Андрей Фролов - Стратагема несгораемой пешки

– Отставить, «Паразит-2»! Это моя партия, и я доведу ее до конца, – почти в голос выпалил Финукейн, яростно вращая глазами. – Только из уважения к нашему боевому прошлому не стану стрелять сквозь твою руку. Но если ты немедля не сойдешь с линии…

– Это «Паразит-3», – невольно вмешалась Марго, чей обеспокоенный голос было слышно сквозь наушники ирландца. – Пора паковать чемоданы…

– «Паразит-4», «Паразит-3», – застывший камнем Киллиан не отрывал взгляда от Мартина, – приказываю отходить к точке выхода. «Паразит-2», приказ тот же.

– Ты рехнулся…

Данст покосился на ученых, с дрожью ожидающих приговора. Людей, которым не повезло. Сначала – оказаться на стороне не того Транснационального Статуса; затем – принять участие в его долгосрочном проекте; еще чуть позже – встать на пути Киллиана Финукейна и не потерять остатков человечности, своими телами закрывая коллегу. Доппельгангер вздохнул, закрывая шлем и активируя канал связи.

– Спятивший сукин сын… «Паразит-2» приказ подтверждает. Направляюсь к точке выхода.

– Ní mórán thú! [13] Ты ничтожество (ирл.) – сквозь зубы сплюнул Финукейн ему вслед, тоже опуская лицевой щиток.

Закричали люди. Может быть, сам профессор морфобиологии Саркофф. Может быть, все разом. Треск винтовочной очереди заставил Мартина вздрогнуть. Впервые за долгие годы работы.

Киллиан заменил опустевший магазин. Подступил к объекту, старательно фотографируя трупы, и рванулся к выходу.

– «Паразиты», это «Лидер», задание выполнено…

Высокоуровневый соратобу класса «Пиноккио», покрытый хамелеоновым напылением, тяжко отлип от заблокированного Финукейном оконного проема. Сидевший за штурвалом Аметист на всякий случай отстрелил в небо несколько кассет с тепловыми и радиоэлектронными ловушками, и перешел в режим энергосберегающего планирования. Уже на ходу задраив створку за скользнувшим в ее брюхо ирландцем, машина рухнула в лабиринты бетонных джунглей Метро-Манилы.

– Десятирукий Будда! – многозначительно протянул Бенджамин Молтон, приподнимая в сторону Мартина дымящуюся чашечку. – Доппельгангер, мальчик мой, а ведь ты был трижды прав, наконец-то заманив меня в эту дыру! По-настоящему хороший кофе… – Он с удовольствием приложился к горячему напитку. – Я, да подтвердит Похудевший Ганеша, не пил такого уже лет тридцать!

Мартин вежливо улыбнулся.

Поверх плеча поверенного аккуратно кивнул коротконогому Лучано Черепахе – хозяину крохотной кофейни, тут же расплывшемуся в довольной ухмылке. Дыра, как только что озвучил агент, действительно была пропащая. Ни красивой вывески, ни парковки для соратобу, ни меню. Кормили гадко, чужакам хамили, туристов не пускали на порог.

Потому что на деле «Черепашья Бухта» только прикидывалась семейным кафе с полувековой историей, в действительности являясь игорным домом и букмекерской конторой. Не совсем легальными, нужно понимать. Однако кофе для своих тут варили вправду замечательный, насыщенный и ароматный. Какими путями скромный жулик вроде Лучано умудрялся доставать натуральные зерна, Данст мог только гадать. Впрочем, он давно привык, что вещи и люди современного мира являются совсем не тем, чем кажутся с первого взгляда…

Хозяин тесного заведения на пересечении Брум и Элизабет одобрительно покивал. И даже показал гостям кольцо из сложенных пальцев. Он не знал в точности, чем занимается Данст, время от времени встречающийся с незнакомцами за одним и тем же столиком его забегаловки. Но слухи – словно словесные крысы, столь же вездесущи и незаметны. А потому чужака не трогали даже Изотопные Гидо [14] Плейбой, мачо. Стиль одежды, возникший в «маленьких Италиях». , шумно обсуждавшие деловые вопросы в углах заведения. Да и чаевые Мартин оставлял такие, что грех жаловаться…

Определенно польщенный реакцией крепкого пожилого мужчины, беседовавшего с Доппельгангером, Лучано еще раз кивнул и утопал в подсобные помещения. За толстыми панорамными стеклами гудела улица большого города. Надрывалась клаксонами, спешила, возмущалась с национальной горячностью и беспрестанно зарабатывала деньги. Несмотря на то, что столик Данста располагался у самого окна, в шторах или жалюзи нужды не было никакой – растрескавшееся стекло не мыли так давно, что оно покрылось непрошибаемой пленкой копоти и пыли. Впрочем, Мартин бы не удивился, если бы узнал, что этот налет – лишь специальный реагент, блокирующий дистанционную прослушку единственного зала кофейни…