Сергей Тимофеев - Из того ли то из города...

Заметила она, что меня в оторопь привело, перестала улыбаться.

— Аль прежде видел? — спрашивает.

— Не без того, — отвечаю.

— А чей он, ведаешь?

— Может, и ведаю… Откуда он у тебя?

— А ты кто таков собой, чтобы спрашивать?

— А такой… Может, этот самый перстень, он мой был…

— Ах, вон оно как… — Призадумалась, на меня глядит.

Святогор неожиданно прервался, чуть приподнялся на стременах и приложил ладонь к глазам. Илья проследил глазами направление его взгляда, но увидел разве что маленькую темную полоску далеко в небе.

— Змей, — совершенно будничным голосом произнес Святогор. — Давненько не видел…

— Змей? Какой змей? — не сразу понял Илья.

— То есть как какой? Вестимо, тот самый, которого в народе Горынычем кличут. В горах моих живет, далече отсюда. Давненько не видел.

— Вот так прямо и живет? — удивился Илья. — Что ж ты его… не того?..

— Живет себе, и живет. Мне не досаждает, я его и не трогаю. А ты что думаешь, мне его на цепь посадить? Дом сторожить?

— Он же… Он же в землю нашу летает, народ губит, села разоряет…

— Сам видал, али люди брехали? — насмешливо глянул в его сторону Святогор. — Ну, так кого разоряют, тот пусть сам о себе и обзаботится. А мне змеи не мешают…

Не понимает Илья. Как же так получается? Народ Святогора первым богатырем почитает, — ну, может, не первым, одним из первых, — а ему до народа и дела нет. Сам по себе. Забился в горы и живет, в ус не дует. Оно, конечно, через горы эти ни один враг не сунется, да только не потому, чтоб богатырь за землю стоял, что его породила, а потому, что досадить боятся. Чудно… Спросить хотел, напрямки, а против воли вырвалось:

— С бабой-то, что дальше приключилось?

— С бабой-то?.. А ничего… — Святогору то ли не хотелось припоминать, то ли рассказывать, то ли змей его мысли в сторону увел. — Украл я ее, как положено. Дружину ее побил немного, ладьи поломал. Не в Киеве, конечно, когда в обратный путь отплыли. Я за ними берегом последовал, и когда они к берегу пристали, тут и украл. Сказал ей, как все было, и про кузнеца не утаил, как он мне судьбу выковал. И она мне рассказала, как лежала в тереме во гноище, как водили к ней лекарей всяких-разных, — ни один с хворобой ее не справился. А потом, — она уж вроде как отходила, — какой-то молодец ударил мечом по коросте, что тело ее покрывала, та и спала. Это ей слуги рассказывали, — они из углов да щелей выглядывали. Даже след от удара остался. Стала она с той поры выздоравливать, скоро совсем оклемалась, ровно родилась заново. И положила она о ту пору зарок себе наистрожайший — уж коли и суждено ей выйти замуж, так пусть же суженым ее станет тот самый молодец. А найти его — по перстню собиралась, что он на столе оставил. Сама она богатствам счета не знала, вот и построила ладьи, дружину набрала, торговать стала. Так оно проще молодца найти, потому как слава о красоте ее за сто верст впереди бежала. Ну да и силушкой не обижена, за себя постоять может; сказывала, как-то раз подъехал к ней какой-то соискатель, мой это перстень, мол, нашла, кого искала. Так она его в бараний рог скрутила, даром что подковы гнул, ровно прутики ивовые. В общем, к чему это я? А к тому, что коли уж ты попросил кузнеца судьбу себе сковать, не бегай ее, все равно не убежишь.

— Да я и не просил вроде… Думал, вы надо мной надсмехаетесь, — сказал Илья. — А что, ежели вернуться? Я мигом — туда и обратно… Объясню…

Святогор расхохотался.

— Коли б кузня та простая была, может, и вернулся бы. Да только нет тебе к ней дороги, пока срок назначенный не минует. Сколько он тебе сроку назначил? Год? Вот через год — любую дорогу выбирай, каждая к кузне приведет; а до той поры — и не пытайся.

…Чем Илья Святогору глянулся? А может и не глянулся вовсе? Может, лишние руки в хозяйство на время заполучить решил? Про то не ведомо; только согласился богатырь обучить Илью искусству воинскому, а заодно навыкам разным, которые тот, по причине немочи своей многолетней, освоить не сумел. Где грубая сила требуется, там пожалуйста. А вот, скажем, косьба? Тут рукоятку надобно правильно на косовище расположить, пятку к земле прижать, чуть приподнять лезвие — и повернуться телом вполоборота. Не руками тащить косу по земле — телом вести. Оттого-то у неопытных косцов поначалу поясницу и ломит, али ладони в мозолях. Ну, про то, как острие в землю со всего маха вгоняют, и говорить нечего. А Илья — чем хуже прочих? Не один десяток раз косу из земли вытаскивал, сколько кочек смахнул, — не счесть, пока получаться стало.