Александр Тюрин - Оборотень XXI века

– Въезжайте поскорей, Белкинс. Поведение реальных живых пользователей описывается примерно так же, как у компьютерных персонажей. И определяется с помощью стандартных вызываемых функций. А теперь просто свяжитесь с тем человеком, который у вас контролирует разработку программного обеспечения и задайте ему правильные вопросы.

Она меня конкретно прижала и это хуже, чем дуло моего пистолета, которое смотрит на меня пристальным взглядом.

– Хорошо, Нина, я свяжусь с этим человеком. А теперь положите мой пистолет в ящик и валите из моего дома.

– Конечно, господин Белкинс, как прикажете, – она вернула пистолет на место и двинула к выходу из кабинета. – Меня там выпустят внизу? Если что, я около входа полчасика покараулю. Если вы вдруг струхнете.

Я поднялся. Глядя, как удаляется ее колхозный зад, казалось чистым сюрреализмом, что его обладательница унизила меня и вообще пытается сломать мне жизнь.

Через минуту привратник мне сообщил, что гостья покинула мой дом. О, счастье. Всё, она сюда больше не попадет никогда! И при первом же её появлении, сдам в полицию. Так, теперь поспать хоть часиков пять. Надеюсь, приду в норму и смогу поработать над утроением Вдариуса и депрессняком у Колюпана. И этот плохой день, наконец, закончится.

Я добрался до кровати, но, несмотря на дикую усталость, сон не мог вползти в меня. Поворочавшись и покряхтев, принял снотворное и, наконец, отрубился. И вдруг открыл глаза. Зараза, я проспал всего час! Веки тяжелые и какие-то шершавые, но что-то выдавливает из меня сон. Эта ведьма мне в печенку залезла. Ладно, еще только полночь. Сейчас позвоню Шпильману, задам пару вопросов и потом буду спокойно почивать до утра.

На экране появилось не заспанное, но удивленное лицо Миши:

– Константин Никитич, вы мне последний раз звонили так поздно, когда сообщили, что взяли на эту работу.

– И как, она тебе нравится, эта работа?

– Не жалуюсь, шеф.

– Шикарно. А я жалуюсь. Похоже, я знаю не всё, что творится в моей команде.

– Шеф, вы имеете в виду служебные романы под компьютерным столом и гомосексуальные связи в туалете на втором этаже? Но сейчас это часть корпоративной культуры. И зачем вам такие подробности? – Миша заговорил потешным голосом а-ля тетя Соня.

– Ты мне, Миша, лучше расскажи про секретную часть проекта, касающуюся распределенных нейроинтерфейсов.

Вопрос попал по адресу. Ответом было напряженное молчание, переходящее в пыхтение.

– Так, Миша, я еду к тебе. И не вздумай срулить из дома, всё равно ж поймаю.

Плохой день не закончился в полночь. Ненормальность стала нормальностью и с этим придется жить. Конечно, лучше было бы поспать, но я стопудово не засну. Сейчас сделаю себе тазик кофе и поеду.

И тут привратник доложил, что в дверь колотятся. Я вывел на экран то, что показывает камера наружного наблюдения. Опять это чертова Нина, мое персональное проклятие, мой толстозадый суккуб. Подключился к интеркому.

– Ну, что вам в аду не сидится?

– Белкинс, опасность, быстро из дома!

Не знаю почему, но я ей поверил. Вышел из дома и сделал двадцать шагов – точнее, вдвое больше, так как Нина с мощностью в пару лошадиных сил тащила меня за руку. А по моему дому проползла, многократно закрутившись, толстая огненная змея. Она выбила все окна, разнесла перекрытия, пробила стены. Раз и от дома остался горящий остов. А Нина вроде прикрыла меня от летящих осколков своим плащом, хотя взрывной волной нас прилично швырнуло, и моя голова на какое-то время даже застряла у нее между ног.

Пять минут назад я не знал, что такое по-настоящему плохой день. Теперь знаю. Что делают люди, когда их привычный мир взрывается? Дело не в том, насколько дорогой и обширной была моя недвижимость. Я мог бы обойтись в десять раз меньшей жилплощадью. Из бесчисленных квадратных метров особняка мне, в принципе, хватало только тех, где располагались унитаз, душ, чайник, койка и любимый стул из старой квартиры. Я никогда никого не приглашал в свой дом, чтобы не слышать завистливое: «Вау! Круто у тебя, чувак. Стена-аквариум, в которой плавают рыбки-бабочки – обалдеть. Окна переменной прозрачности – я торчу. Пол-ковёр, то мягкий, то твердый – описаться можно». Я не давал заданий кухне-автомату на приготовление фондю и фуа-гра, заказывая доставку пиццы с помощью дрона. Но это был мой мирок. И вот он лопнул, как стакан, едва не забрав меня с собой. И меня сейчас било то крупной, то мелкой дрожью, словно распрямлялись сотни ранее сжатых пружинок.