Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Обломки «Тахмасиба» вращаются вокруг, будто Телониус превратился в центр тяготения. Он всматривается в хаос кусков обшивки, искореженных деталей, решеток поёл, светильников, похожих на вырванные из орбит глаза, какие-то округлые контейнеры, обросшие крючками, кубы и пирамиды, чье предназначение невозможно определить. Среди мозаичного разноцветия он внезапно выхватывает взглядом ртутную искру демпфер-скафа. И не задумываясь, направляет вектор движения туда.

Кто это? Выбор ограничен: Червоточин, Ариадна, Корнелий и Нить… Хотя Нить вряд ли, ведь она разнесла себе голову. Что-то подсказывало – Червоточина среди обломков «Тахмасиба» тоже нет. Это Ариадна или Корнелий. Сейчас он постарается узнать, думает Телониус, и направляется к фигуре. А вот и старые знакомые на его пути – похожие на длинные листья водорослей тела обитателей глубин Юпитера – то ли растений, то ли живых существ, то ли безмозглых, то ли обладающих зачатками разума. Водоросли вокруг шевелятся от передаваемых водой импульсов.

На него надвигается металлическая планета. Здесь, где масштабы искажены, трудно соотнести размеры с чем-то зримым, привычным. Она может превосходить его в тысячи раз, быть величиной с Европу или Венеру, а может оказаться крошечной – протяни руку и сожмешь в ладони. Вблизи релятивистской тяготеющей массы не имеют смысла ни размеры, ни время. Только движение, единственная форма существования разумных тел. Двигаюсь, значит существую. И Телониус осторожно приближается к облитой в ртуть фигуре, не очень понимая – почему это так важно для тех кусочков калейдоскопа, в которые они обратились? Злой великан сломал, разбил тубус игрушечного калейдоскопа, разметал в стороны тусклые стеклышки. Они превращались в чудо только внутри зеркального лабиринта. И оттого, что два стеклышка воссоединятся, ничего не изменится в окружающем хаосе обломков. Или он, Телониус, все-таки на что-то надеется?

– Телониус, это вы? – в ответ на помысленный запрос раздается голос.

Ариадна! Спасительная нить!

– Это я, – подтвердил Телониус. – Пытаюсь до вас добраться. Скоро буду, никуда не уплывайте. – Он пытается шутить. Во всяком случае на это надеется.

– Нет, Телониус, – возразила Ариадна, – прежде анклав. Вы не видите его поблизости?

– Анклав вижу, – сказал Телониус, – точнее сказать, видел, когда двигался к вам. Что с ним делать? Поймать?

– Или пометить маячком, – сказала Ариадна. Телониус подивился ее хладнокровию. Ведь находятся они даже не в более худшем, а в безвыходном положении. Корабль разрушен, а погружение в бездну продолжается. Скоро гравитация и давление покончат с ними. – Я постараюсь отыскать Корнелия, он где-то поблизости…

– Ариадна… – произнес Телониус. – Вы видите в нем смысл?

Смысл Телониус увидел тогда, когда вечный сумрак атмосферы Юпитера вдруг высветился несколькими плотными потоками, выискивающими среди обломков тех, кто подали сигнал о спасении. Ариадна невозможным чудом отыскала в хаосе обломков «Тахмасиба» облитого зеркальным демпфер-скафом Корнелия, однако признаков осмысленной жизни у него не было. Он обхватывал себя за предплечья руками, их было не расцепить. Комиссар дрейфовал в позе эмбриона, а демпфер-скаф принял шарообразную форму, сделав Корнелия похожим на икринку. Системы дистанционного мониторинга считывали редкие удары сердца и еще более редкие вдохи и выдохи. Корнелий, судя по всему, пребывал в коме, возможно, в результате травмы. Или сработала система самого демпфер-скафа, решившая, что в столь экстремальных условиях ограниченности ресурсов жизнеобеспечения пострадавшего необходимо ввести в стадию принудительной гибернации и перейти в режим ожидания помощи. Если так, то возвращение Корнелия на борт корабля включит механизм реанимации. Единственное, что могли сделать Ариадна и Телониус, – вытянуть из своих демпфер-скафов страховочные нити и сцепить ими себя и Корнелия. И спасательному боту класса «тритон», приспособленному к глубоким ныркам в атмосферу Юпитера, будет легче искать выживших и перемещать их на борт.

Телониус опасался, что погружение в атмосферу планеты-гиганта достигло предела. Спасательный бот не сможет донырнуть туда без ущерба корабельным системам, и тогда управляющий контур даст команду возвращаться на безопасную орбиту. Им же предстоит и дальше погружаться в застывшую распахнутым зевом воронку на месте червоточины, упавшей в атмосферную бездну. И в этой бездне нечто происходило, чувствовал Телониус, – весьма грозное и масштабное, под стать планете-гиганту, но что именно – даже и не пытался вообразить. Еще ощущалось, что стремительно утекает отпущенное им время. Если вскоре спасательный корабль не донырнет до них, больше ничего не будет иметь смысла.