Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Проверять не хотелось, и Телониус крикнул:

– Быстрее… быстрее… быстрее!

Щупальца достигли Телониуса, но не коснулись его, ощупывая пространство вокруг, само же тело «актинии» поднималось все выше над полыньей, туман сгустился, и трудно было рассмотреть, что происходит. Однако Телониус не сомневался – тварь собиралась выбраться на лед и открыть сезон охоты за оказавшимися поблизости космоплавателями.

Толчок ногами, рывок, и вот он на горизонтальной поверхности. Отползает от полыньи, вскакивает. Ариадна уже сгрузила на транспортную платформу анклав – шарообразное тело, утыканное отростками датчиков и управляющих систем, делавшими его похожим на морского ежа. Сама Ариадна в непривычной позе – безвольно опустив руки. Сквозь зеркальную поверхность скафа лица не рассмотреть, но Телониус уверен – она смотрит на Юпитер, заполняющий небо Европы. Восход гиганта продолжается, он распухает, поглощая последние клочья темноты, бросая розовые, красные и коричневые отблески на ледяной панцирь Европы.

Планета-гигант больше не выглядит полосатым леденцом, и его не хочется лизнуть и почувствовать во рту сладость. Грязное пятно ширится на диске Юпитера. Так художник, отчаявшись составить нужный цвет, смешивает на палитре все краски, что попадали под руку.

Возникают и гаснут колоссальные вихревые огненные потоки, и невозможно представить, что на планете творится.

Телониус завороженно наблюдал за трансформацией планеты-гиганта. Это казалось настолько невероятным, что сознание отказывалось присвоить увиденному надежный индекс реальности, поэтому происходящее воспринималось реалистичным сном – осознавая, что не спишь, не слишком удивляешься тому, что происходит. Где-то там, в обычном мире, осталась актиния, поднимавшаяся из полыньи колоссальным цветком на пульсирующем стебле. Остался лежать на транспортной платформе анклав, отпыхивая струйками пара, отводящими от содержимого отработанные вещества. Даже Ариадна, столь же завороженно взиравшая на Юпитер, тоже осталась где-то там, в ином пространстве и времени. Телониус ощущал себя крохотной частичкой множества. Того бесконечного множества Телониусов, что были лепестками распределены по великому смешению пространственно-временных континуумов, сложены вокруг червоточины щупальцами мировой «актинии», вытянувшейся настолько, что ее венчик навис над планетолетом. Рядом с ней он оказался поразительно малым. Их масштабы не совпадали настолько, что корабль выглядел беззащитным перед местной формой жизни.

– Ты гневаешься, Юпитер, значит ты не прав, – произнес кто-то громко и насмешливо, и Телониус вздрогнул, хотел осмотреться, но не нашел в себе сил отвести взгляд от метаморфоза планеты-гиганта. Впрочем, она не выглядела планетой. Она превратилась в лик, лик с пылающими красными пятнами глаз, глубокими морщинами облаков, пересекающих лоб и щеки, и прямым разрезом рта.

Словно колосс склонился над ними, рассматривая крошечных букашек, без его ведома ползающих по поверхности планетоида.

– Ты обманула меня, Ариадна. – Телониус видел, как шевелится рот невообразимого лика, но в силу неправдоподобности происходящего сознание не связывало движение губ с громовым голосом. – Сбежала, прихватив то, что мне необходимо! – Ледяной панцирь дрогнул. Стон прокатился внутри планетоида, а затем поверхность взорвалась обилием фонтанов.

– Я спасла тебя, Червоточин! – крикнула Ариадна. Она чудом удержалась на ногах. – Я спасла тебя от солипсизма! Ты лишился чувства реальности, черт тебя подери! Заплутал в лабиринте знаний и решил, что тебе под силу решить все вопросы мироздания.

Голос ответил не сразу. Он, похоже, ждал, когда бутон «актинии» обрушится на планетолет и сомнет его, как бумажный. Видимо-невидимо щупалец терзали корабль, разбрасывая в стороны обшивку.

– Так скажи мне, Ариадна, – почти миролюбиво прогрохотал глас. – Объясни свой проступок в ослушание воли моей!

– Ты поглотил всех, кто находился рядом. – Ее, казалось, не занимала «актиния», сокрушавшая планетолет, превращая его в груду обломков. – Даже здесь ты воспроизвел то, что выдумано не тобой. Ты расторг всякую связь с объективным миром, Червоточин… Ты – хаос личностей, ты их поглотил… И я всего лишь часть тебя. Ты этого не понял?! Есть только они, – она показала в сторону анклава на самом краю полыньи, – и ты… Юпитер…

– Я вижу еще кое-кого, кроме тебя, – сказал глас задумчиво. – Существо, что сопровождает тебя.