Агата Озолс - Мишка и Трубочист

— Я не собираюсь тебя насиловать.

И Мишель кака-то чудом понимает, что обидела и идет на попятную:

— Я не это имела в виду. Просто сказала, что не хочу секса.

Он тут же остывает и тоже сдает назад:

— Хорошо.

Она не понимает его такой спокойной реакции. Чего же ждала? Что он будет скандалить или выяснять отношения в праздничную ночь? Неужели ее бывший муж выкидывал такие коленца?

— Мишель, — он берет ее за руку, — давай я объясню. Ты мне нравишься, очень. И да, я хотел бы заняться с тобой с сексом. Но ты устала, уже очень поздно, и тебе хочется спать.

— А ты? — удивляется она.

— А я давно уже не мальчик и вполне могу справиться со своими желаниями, — отвечает он. — Мойся. Надеюсь тебя устроит мой гель для душа.

После всех водных процедур, когда они оказываются вместе в его кровати, он прижимает ее к себе и разве что не мурчит от удовольствия, такая она нежная, теплая, мягкая. Его женщина.

И Михаэль решается:

— Завтра пойдем к тебе.

— Зачем? — спрашивает она сквозь сон.

— Заберем твои вещи.

Он готов к вопросам, уточнениям, может быть, даже возражениям. Мысленно собирается с силами и желает сам себе удачи, но Мишель уже крепко спит.

Зимы в Таллинне не то, чтобы холодные. Скорее, промозглые. Ледяной ветер со стороны Финского залива мгновенно пробирается под одежду. Тут не спасают легкомысленные итальянские пуховики, какой был у Мишель. Нет, нужна теплая дубленка и плотный, шерстяной свитер под ней.

Михаэлю нравилось о ней заботиться. Нравилось, когда она стояла перед ним в его одежде. Было в этом что-то возбуждающе-первобытное, засевшее в каждом мужчине еще с тех времен, когда, после удачной охоты на мамонта, в самые ценные шкуры добытчики облачали своих женщин. Возможно, это шальная кровь далеких предков — викингов стучала у него в висках, когда он натягивал на Мишель свою одежду?

Она осталась на все новогодние праздники. Поменяла билет и перевезла свои вещи к нему на чердак, оставив ключи хозяйке апартаментов. И это тоже было очень приятно, как будто она не оставляла себе возможности отступить, так, словно уже доверилась ему во всем. Мысли о том, что жить под одной крышей им предстоит лишь несколько дней, как и о том, что при желании снять номер в отеле не займет больше нескольких минут, Михаэль гнал от себя прочь.

Он с удовольствием взялся быть ее гидом, показывая Мишель город, в котором прошла почти вся его жизнь. Делился воспоминаниями и интересными местами, стараясь за эти короткие дни привязать ее к себе как можно крепче.

По ней, по ее одежде, по неброским, но дорогим аксессуарам было видно — Мишель привыкла к определенному образу жизни, а главное — она сама обеспечивает себе этот комфорт. Мишель не была приложением к успешному и состоятельному мужу. Будь это так, Михаэлю бы было, что ей предложить. Но он не мог не понимать — женщина, сама построившая себе карьеру, вряд ли купиться на золотые горы, обещанные ей мужчиной. Михаэль даже стал прикидывать в уме, нет ли у него знакомого владельца или руководителя какой-нибудь хорошей, престижной детской клиники. Может быть, если предложить ей интересную и денежную работу по специальности, Мишель задумается о том, чтобы задержаться в Таллинне на подольше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он повез ее к бабушке, в Тарту. Впервые в жизни Михаэль привел в бабушкин дом женщину, и бабушка сразу все поняла. Она поила их кофе со свежей сдобой, вела светские разговоры ни о чем, ни на минуту не прекращая пристально наблюдать и за гостьей, и за реакцией самого Михаэля на Мишель. Немного хмурилась, изредка бросала на внука вопросительные взгляды, в которых он без труда читал вопрос: что же ты будешь делать дальше?

В ответ он улыбался ей чуть грустно и слегка пожимал плечами. Он уже понимал, что вляпался, но ответить на вопрос: что дальше, он не мог даже самому себе.

Это только в книжках герои преодолевают тысячи километров, чтобы быть вместе. В реальной жизни все иначе — они проведут вместе праздники и разойдутся, возможно, навсегда. Она улетит в Москву, он останется в Таллинне. Встретятся ли они когда-нибудь?

А пока им было хорошо вместе. Казалось, что они прожили под одной крышей много лет. Михаэль видел, что она испытывает те же чувства. И чем ближе приближался день ее отъезда, тем яснее становилось: им нужно поговорить. Но ни один не решался первым начать такой непростой разговор.