Анджей Савицкий - Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Только лишь отряды янычар, часть из которых уже испытала бои с чужими в Стамбуле, сохраняли спокойствие. Абдул Ага стоял у подножия портовой башни, с деланным спокойствием наблюдая за маневрами чужаков. Те повернули в направлении моря, чтобы выполнить плавный разворот и снова полететь к городу. Машин было всего шесть, но тут же в небе появилась дюжина новых. Приближающиеся транспортники не готовились к обстрелу, но направлялись прямо вглубь Каира. Абдул обернулся, оценивая направление наступления. Талаз утверждал, что, как и в Стамбуле, захватчики выберут для себя какое-то людное, но дающее возможность посадки место. Скорее всего – базару И было похоже на то, что машины летел прямиком к торгу невольниками, расположенный где-то в полутысяче шагов от порта. Так что ага кивнул солдату на башне, а тот сразу же начал колотить в барабан. Через мгновение ему начали вторить другие барабаны, обслуживаемые сидевшими на крышах наблюдателями.

Марченко

Ясмина-Мустафа тем временем высовывался из транспортного судна, осматривая город. Его штурмовик замыкал строй, находясь в нескольких сотнях метров за ведущим. Транспортеры с паукообразными хирургами как раз пролетели над молчащей прибрежной батареей, которая защищала порт, и никем не обстреливаемые углубились в город. Ясмина-Лисецкий приказал распылиться и сеять опустошение вокруг торга, выбранного в качеств посадочной площадки и места постройки очередного биопроцессора. Штурмовики тут же разлетелись в стороны и помчались над самыми крышами, поражая людей в радиусе, не большем пяти сотен метров от базара.

Мустафа, хотя и испытывал горячее желание убивать, старался держаться твердо и ожидать подходящего случая. Он стиснул пальцы на рукояти плазмометателя и еще раз проверил батарею. Могло хватить на три десятка выстрелов, только он не собирался тратить заряды на людей. Не для того он сюда прилетел. Ясмина-Мустафа приказал пилотам держаться в радиусе видимости от командующего. При этом он внимательно следил за маневрами штурмовика Ясмины-Лисецкого. Тот поначалу летел зигзагом, а воины вторжения с его машины хаотично лупили по всему, что находилось внизу, начав десятки небольших пожаров и завалив несколько халуп. В конце концов, бестия высмотрела мечеть с двумя башнями минаретов, пару минут кружила вокруг нее, постоянно бомбардируя святилище зарядами. С ужасным грохотом и среди туч пыли башни завалились, захоронив под собой несколько окрестных домов и давя беженцев. Только это, похоже, никак не удовлетворило Ясмину-Лисецкого, потому что он продолжал кружить над мечетью, пока не превратил ее в кучу дымящихся обломков. Мустафа же приказал пилотам летать по кругу, а воинам – обстреливать все, что попало.

Он терпеливо ожидал, когда враг совершит ошибку. В конце концов, он обязан был ее сделать.

ª ª ª

Абдул Ага вскочил на коня, которого держал в готовности один из его пехотинцев, после чего галопом поскакал вниз по улице. Он не обращал внимания на сожженные и затоптанные трупы, на раненных и раздавленных. Через пару мгновений он очутился на торговой площади, на которой тоже царила суета, но тщательно контролируемая янычарами и несколькими доверенными мамелюками. Эти последние, сидя на верблюдах, направляли бегство купцов и их покупателей, в случае необходимости награждая недисциплинированных ударами длинных бичей. Абдула здесь уже ожидал командующий обороной, офицер спаги Лагари Хасан Челеби. Сорокалетний турок соответствовал званию богатого, титулованного рыцаря. Одет он был в блестяще доспехи персидского типа и искусно украшенные наручи, на голове у него был шлем с плюмажем. Командира янычар он приветствовал кивком.

- Все готово.

- Я дам знак, - сообщил Абдул Ага и присел на корточки в тени одной из торговых лавок. Хасана Челеби он попросил укрыться вместе с ним.

Лучше было не искушать судьбу, стоя на солнце в блестящем, привлекающем взгляды панцире. К счастью, хотя Хасан и считался безумцем, гордым идиотом он не был, поэтому спрятался без споров. Абдул искоса приглядывался к нему. Любимец султана был знаменит в империи небывалой отвагой и бравадой. Десять с лишним лет назад он покорил сердца абсолютно всех, выстрелив самого себя в воздух, тем самым совершив первый в истории ракетный полет. Летательный аппарат он сконструировал сам – набитую порохом простую трубу со стабилизаторами. Он влез в этот снаряд, после чего выстрелил себя высоко в воздух и пролетел над заливом рядом с дворцом Топкапи. Приводнился он в залив и до берега добрался вплавь, этим подвигом завоевав милость падишаха. Последующие годы он служил в имперской кавалерии, чтобы в последние недели принять командование над поспешно сформированной по указаниям Талаза ракетной артиллерией.