Вероника Батхен - Вербариум [litres]

– Я думаю, что удачно опущусь на Марс, оттуда я постараюсь телеграфировать. Я уверен – пройдёт немного лет и сотни воздушных кораблей будут бороздить звёздное пространство. Вечно, вечно нас толкает дух искания и тревоги. И меня гонит тревога, быть может, отчаяние. Но, уверяю вас, в эту минуту победы – я лишь с новой силой чувствую свою нищету. Не мне первому нужно лететь, – это преступно. Не я первый должен проникнуть в небесную тайну. Что я найду там? Ужас самого себя. Мой разум горит чадным огоньком над самой тёмной из бездн, где распростёрт труп любви. Земля отравлена ненавистью, залита кровью. Недолго ждать, когда пошатнётся даже разум, – единственные цепи на этом чудовище. Так вы и запишите в вашей книжечке, Арчибальд Скайльс, – я не гениальный строитель, не новый конквистадор, не смельчак, не мечтатель: я – трус, беглец. Гонит меня безнадёжное отчаяние.

Над Чёрным морем, над белым Крымом…

…В бушующей мути крутились корабли бежавших. Ещё грузились у берегов: толпы бежали по дамбам, топча брошенные узлы и тюки, под бегущими зыбкой обвисали и трещали сходни, с берега кричали и проклинали оставленные, гудки кричали угрюмо с берега в нависающую жуткую расправу и смерть. Чёрный дым с судов, не оседая на зыбь, куревом ночи полз у прибрежий; дикая смятенная ночь шла.

Лось вдруг оборвал, странным взором оглянул провожающих, – все слушали его с недоумением и страхом. Надвинул на глаза шлем:

– Не кстати сказано, но через минуту меня не будет на Земле. Простите за последние слова. Прошу вас – отойти как можно дальше от аппарата.

Лось повернулся и полез в люк, и сейчас же с силой захлопнул его за собой. Провожающие, теснясь, взволнованно перекидываясь словами, побежали из сарая к толпе на пустырь. Чей-то голос протяжно начал кричать:

– Осторожнее, отходите, ложитесь!

В молчании теперь тысячи людей глядели на квадратные, освещённые окна сарая. Там было тихо. Тишина и на пустыре. Так прошло несколько минут, – нестерпимый срок ожидания. Много людей легло на траву. Вдруг звонко, вдалеке, заржала лошадь конного стражника. Кто-то крикнул страшным голосом:

– Тише!

В сарае оглушающе треснуло, будто сломалось дерево. Сейчас же раздались более сильные, частые удары. Задрожала земля. Над крышей сарая поднялся тупой нос и заволокся облаком дыма и пыли. Треск усилился. Чёрный аппарат появился весь над крышей и повис в воздухе, будто примериваясь. Взрывы слились в сплошной вой, и четырёхсаженное яйцо, наискось, как ракета, взвилось над толпой, устремилось к западу, ширкнуло огненной полосой и исчезло в багровом, тусклом зареве туч.

Только тогда в толпе начался крик, полетели шапки, побежали люди, обступили сарай.

– А вы не торопитесь, Алексей Иванович, – сказал Лось, поглядывая на лазоревые цветы. – Учёные ещё на один шаг приблизились к ответу на вопрос о существовании жизни на Марсе. Получены доказательства, косвенным образом свидетельствующие о том, что примитивные формы жизни существуют на Марсе по сей день. Астрономы из Европейского космического агентства зафиксировали наличие метана в атмосфере Красной планеты, впоследствии эту информацию подтвердили аппараты, исследующие Марс. Поскольку метан довольно нестабилен, естественным образом напрашивается вывод о том, что источник газа находится на самой планете. На сегодняшний день науке известны лишь два способа непрерывного пополнения атмосферы метаном: вулканическая активность и деятельность бактерий, вырабатывающих этот газ из кислорода и двуокиси углерода. Но так как ни одного действующего вулкана на поверхности Марса обнаружено не было, учёным остаётся одно: признать гипотезу о биологическом происхождении метана, и, следовательно, о наличии простейших форм жизни на Марсе.

– Да, заехали, – сказал Гусев.

Существо, гораздо больше походившее…

Существо, гораздо больше походившее на наших земных людей… Да, приятно…

Да, приятно… Но вскоре после выхода в море, стало ясно, что их капитан из моряцких наук знал единственный трюк – балабонить на весь океан. И когда иногда, вдохновеньем бурля, он кричал: «Заворачивай носом! Носом влево, а корпусом – право руля!» – что прикажете делать матросам? Доводилось им плыть и кормою вперёд, что, по мненью бывалых людей, характерно в условиях жарких широт для снаркирующих кораблей. И притом Балабон – говорим не в упрёк – полагал и уверен был даже, что раз надо, к примеру, ему на восток, то и ветру, конечно, туда же. Наконец с корабля закричали: «Земля!» – и открылся им брег неизвестный. Но, взглянув на пейзаж, приуныл экипаж: всюду скалы, провалы и бездны.