Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Всё дальше и дальше. Сто, тысяча, десять тысяч шагов. Человек неумолимо полз вперёд, одержимый своей идеей.

А вот и храм. Тот самый храм. Он совершенно не изменился за прошедшие пятьдесят лет. И всё так же тяжело взбираться по его ступеням, будто что-то мешает и подталкивает назад. Но Теорих, не помня как, всё равно оказался наверху перед входом. Только здесь он позволил себе встать и выпрямиться, чтя величие святых стен. Отдавая последние силы, он вошёл в полутёмный зал и направился к древнему алтарю.

Вместо алтаря возвышалась груда покрытых трещинами крупных мраморных обломков, среди которых светился зловещим кровавым светом потускневший от времени неогранённый камень.

— Я ждал, что ты вернёшься, — прозвучал в полутьме голос пленённого духа.

— Ждал? — равнодушно переспросил старик, тяжело усевшись рядом с обломками. — Ну и как тебе здесь?

Роген оценил его спокойствие.

— Здесь тихо. Первое время было больно, но я привык. И меня подкрепляла надежда, что ты вернёшься. Всё в этом мире возвращается к началу.

— Я мог умереть, — заметил Теорих.

— Конечно, — не стал спорить тёмный Бог. — Но пришёл бы другой Теорих — твоё наследие, твой дух, твоя новая жизнь. И неизбежное свершилось бы всё равно.

Старик хмыкнул.

— Если ты и дальше будешь нести эту чушь, я могу и передумать. Мне плевать, что ты там навоображал о собственном или моём предназначении. Все мы пережитки ушедшей эпохи. Но кое-что мне хочется вернуть из того времени.

— Что же? — с интересом спросил Роген.

— Сплочённость. Общую цель. И веру в будущее. — Теорих закрыл глаза и устало вздохнул, решаясь. Его горло мигом пересохло, и он хрипло проговорил: — Я выпущу тебя. И ты пойдёшь мстить и вершить свой суд. Ты заставишь людей вспомнить, что есть на свете что-то, что страшнее нас самих. Но дай мне слово, что ты заберёшь лишь души тех, кто по-настоящему этого заслуживает. Карай не за мелкие проступки, а по делу. И тогда ты, быть может, станешь спасением нашего мира.

— Ты готов поверить моему слову? — недоверчиво поинтересовался Роген.

— Какой же ты Бог, если твоё слово ничего не значит? — устало усмехнулся Теорих. Он извлёк камень из обломков, и тот тут же обжёг его внутренним жаром. Но человек этого словно не заметил. Он нёс его к выходу, держа перед собой, и взгляд его выражал скорбь по тем людям, которых настигнет неизбежная кара. Он знал, на что обрекает свой мир, но не видел иного пути. — Так каково же будет твоё решение? — спросил старик, отлично зная, каким будет ответ.

— Я даю тебе слово, — согласился Роген, и Теорих, не сомневаясь, разбил камень о ступени храма. Ослепительная вспышка озарила ущелье, и на миг на небе проступили звёзды. Тут же взревел ураган, загрохотали молнии, взвился ввысь могучий вихрь энергии. Роген восставал в ореоле кровавого света, радуясь обретённой свободе. В каждом его движении проявлялись непреклонность и сила. Каждое действие изменяло судьбу мироздания.

Храм Богов задрожал. Страшные трещины пошли от его основания к белоснежной крыше. Осыпались песком ступени божественной лестницы. Земля заворочалась, обращая в руины священное место. Вниз посыпались груды обломков, погребая под собой маленького старого человека. Разрушенный Храм стал для великого героя достойной могилой.

— Прощай, ты сделал свой выбор. Теперь же дело за мной.

И Роген — собиратель душ, порождение злого Вулкана — полетел на юг, к городам и странам, к людям и духам, к живым и мёртвым. Его ждал целый мир.

Мир, готовый к переменам.

Как можно этого не понимать? Как можно называть эту музыку шумом? Как можно говорить, что рок несёт зло?

Сейчас вы поймёте, что ошибались. Это волшебно!

Люди в вагоне метро невольно заозирались, пытаясь понять, откуда исходит музыка. Но рок гремел отовсюду.

Какая-то старуха брезгливо поморщилась, демонстративно сплюнув. Два молодых парня в конце вагона весело затрясли головами в такт музыке. Где-то заплакала девочка.

Пётр улыбнулся и прибавил звук в плеере.

Вот вам! Пусть музыка звучит везде! Пусть отражается в пространстве! Проникает в умы. Подавляет всё наносное. Дарит радость.

— Пусть летит она по свету, я дарю вам песню эту… — прозвучал бесцветный шёпот над самым ухом. Пётр вскинул голову, но наткнулся взглядом лишь на рекламный плакат, с которого улыбалась миловидная девушка в деловом костюме.

Протерев пальцами усталые глаза и покачав головой, Пётр поднялся и двинулся к дверям. Поезд слегка качнуло на повороте, и он начал замедляться, приближаясь к станции. За окнами промелькнули сонные прохожие, безрадостно направлявшиеся на работу. Наконец, поезд остановился, и Пётр вышел из вагона.