Виктория Самира - AYENA

Девушка молчала, но когда от опытного карателя можно было скрыть свои нехитрые секреты? Впрочем, всему свое время, спешить некуда. Трупы не воскреснут и не убегут, до утра даже не завоняют. Дама наелась и снова поклевывает носом. Еще полчаса — и можно будет спокойно начать ментальное сканирование, не вызвав у нее сопротивления и новой панической атаки.

Юм умел ждать. И дождался. Когда ее сознание снова отключилось, он принялся неспешно работать. Хозяин был прав, эти неучи обленились и все забыли.

Он рассматривал линии дара: они были даже не тусклыми, едва заметными. Судя по всему, они только что активировались и начали прорастать, как из крохотного семечка слабый росток. Который через годы превратится в могучее дерево. Если правильно удобрять.

Каратель удовлетворенно, нежно водил руками по ее лицу, волосам, плечам. Он восхищался, и самое большое удовольствие испытывал от собственных ощущений, от мысли, что он вообще способен что-то ощущать, а не только действовать по заложенной однажды программе, не думая, не анализируя.

Он помнил, что когда-то был человеком. И женщин тоже любил. Сейчас он уже был не способен. Ни на любовь, ни на… все остальное. Генетические изменения, позволяющие создать самую беспощадную силу империи, требовали жертв.

Юму повезло. Его «недоделали», он был «браком», который по бумагам списали в расход. И давно подозревал, что хозяин поступил так неспроста. Но сейчас ему хотелось думать не об этом. Каратель торжествовал: он нашел то, о чем просил хозяин. Она настоящая! Сотни тончайших нитей, которые тянулись ко всем органам и тканям, опутывали их пока еще слабыми сетями, заполоняли, врастали, становясь единым целым с этим спящим организмом.

Юм выудил из-под куртки телефон. И сам же рассмеялся: «В какое чудное время мы живем! Пользуемся Искусством везде, где его можно применить, но звонить предпочитаем по обычному мобильному телефону. Однако!»

— Юм? — голос хозяина был еле слышен за грохотом и шумом.

— Я нашел, — коротко доложил каратель.

— Нашел что?

— То, что вы просили. Темный дар.

— Закрыть от всех! — каркнул голос. — Охранять! На шаг не отходить, пока я не прибуду! Кого нашел?

— Женщина. Полукровка.

— Тип дара?

— Двойной. Судя по всему, только что активирован. Стресс-фактором или чем-то еще, не знаю. Наблюдаю фазу первичного роста.

— Буду через час. Скрой ее. Я позвоню, скажу, куда прийти.

Триединая Империя, Альварские предгорья

Северная провинция Идо

Патриарх Ким восседал на массивном резном троне и с небольшой высоты помоста осматривал празднование. Высокородные гуляли так, как будто завтра война и голод. Жадно, ненасытно, буйно. Чувства он испытывал сложные: ему нравилось, что люди беззаботны, богаты настолько, что готовы бросить все свои дела и многотысячной толпой приехать в долину. Нравилось видеть женщин в драгоценностях, мужчин в богатых нарядах. Беспечность, праздность, разгул.

А не реки крови, грязи и отбросов, которые когда-то текли вдоль этих берегов.

Когда-то давно Идо называли долиной Смерти. И никто уже не вспомнит, почему именно здесь было решено праздновать главное торжество года.

Идо был последним рубежом Предгорья, который нельзя было отдавать врагу. Здесь, у подножья гор, случилось последнее сражение, переломившее судьбу будущей империи. И именно здесь, в этой долине, впервые встретились за грубо сколоченным деревянным столом еще не император, а капитан Тагир; еще не патриарх, а просто верховный друид Ким; и не магистр, а простой доктор Люциус, еще не имевший звучной фамилии и статуса высокого лорда. Не было никаких лордов. Были уставшие, измученные войной, но не сломленные люди, которые выжили. Победили. Научились побеждать.

Какое это по счету поколение? Людей, не подвергшихся жестоким экспериментам, изменявшим тело и сознание. Людей, которые живут всего семьдесят, ну максимум сто лет. И уже не помнят истории, не знают слово «война», не умеют держать в руках оружие. Они сытые, пьяные, довольные жизнью. Выросшие в построенном для них уютном мире.

Киму нравилось смотреть на них. И ему было страшно, что никто из них не знает, как сражаться. Никто не верит, что однажды придется это делать. Не шутки ради замахиваться палкой, как эти парни на поляне. Не колоть противника затупленной дуэльной шпагой до первой царапины, как двое аристократиков, не поделившие девку. А насмерть. Не размышляя. Не красуясь. Чтобы выжить.