Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— Бларобатар мне всё рассказал, — молвил дракон с ударением на слово «всё». — Поэтому смотреть мне в глаза не обязательно. Я и так пущу нужные слухи. Лулу Марципарина Бианка в Ярале родит…

— Я всё же хотела бы посмотреть в глаза, — возразила Бланш.

Всё должно быть как можно более похоже на правду. Раз Яндротар мчался сюда, как говорится, за тридевять небес, то естественно было бы поглядеть в глаза, а не отпускать. И, глядя в глаза, изложить самым естественным тоном всё, о чём договорено между ней и внуком.

— Извольте, — дракон приблизил к провидице свою морду.

Бланш, откровенно говоря, нехотя бросила взгляд на хитрый рисунох драконьего глаза. Нехотя — ибо с детства не любит врать.

А ведь придётся. Сейчас она скажет безотносительно к увиденной картине… Однако, безотносительно не получилось. Со всё возрастающим замешательством предсказательница воззрилась на представшие её взору знаки. «Нет же, не может быть», — чуть не крикнула она Яндротару. В его глазах Бланш действительно увидела рождение нового Драеладра.

— Лулу Марципарина Бианка снесёт драконье яйцо…

— Да, я помню, — взмахнул крылом Яндротар, — из яйца вылупится новый Драеладр и так далее…

— Ты не понял, Яндротар! Это всё-таки случится! — ликуя, воскликнула провидица.

— Да, конечно, как оговорено, — скучно сказал Яндротар.

И старая Бланш поняла, что только что прочитанная ею правда о рождении маленького Драеладра — хоть и светла сама по себе, но не отменяет её ответственности за заготовленную ложь.

Гарпии бы меня не одобрили, тихо, чтобы не смущать Яндротара слишком громкими мыслями, подумала провидица. И улыбнулась своему показному благодушию.

«Не одобрили» — конечно, слабо сказано. Бланш уже давно поймала затылком чей-то свирепый осуждающий взгляд. Присматриваются…

Чтобы наверняка.

Гарпии отомстят — это, как водится, неизбежно.

Отомстят — ну и пусть. Зато маленький Драеладр окажется им не по зубам. Ибо родится на самом деле.

Дорога до Саламина оказалась утомительной даже для мертвечих. Нетрудно догадаться, почему пойманные за Порогом Смерти живые крестьяне по пути к Оксу-в-Дроне потеряли товарный вид. Участницы элитной боевой септимы тоже его потеряли.

Выехать кружным путём из Окса к Большой тропе мёртвых — это ещё полбеды. Пересечь Порог в том единственном месте, где это возможно — разумно и всем понятно. Проехать далее до Глукща — что ж, почему бы и нет? А вот затем случился ещё более сложный крюк до пиратского Саламина, который вымотал последние бальзамы даже у самых бывалых и сдержанных.

Попереться через Карамц, Нефотис, Вытрокеш, Тиавло и Флёр, чтобы застрять под Лопволарое среди кучи повозок беженцев из Бартоломео, спасающихся от резни, так невовремя учинённой карликами Вантаджа.

— Это твои сородичи виноваты! — не преминула высказать Клементина малютке Тупси.

— Не мои! — взвилась отшибинка. — У них там, в горном Вантадже и язык другой, и одежда странная, и, говорят, вместо грибов апельсины растут!

— Подумаешь, разница! — фыркнула Кси. — Всё равно карлики.

Тупси в ответ изрыгнула проклятие, но в сторону и одними губами, чтобы не доводить дела до рукоприкладства. Кси может приложить неслабо.

Сидеть на жаре в наглухо закрытом экипаже — живые бы не выдержали, но и мертвечихам не сладко. А когда находишься среди множества повозок, на которых то и дело вспыхивают громкие ссоры чуть ли не с поножовщиной, поневоле думаешь: ну что я здесь забыла? Бартоломейцы — люди настолько беспокойного нрава, что и мёртвого раскачают. Настроение у беженцев тревожно-раздражённое, притом очень уж заразительное, так и брызжет на тебя, будто гейзер или фонтан.

А главное, сидеть в Лопволарое придётся долго. В бухте не осталось ни одного корабля. Первая волна беженцев увела из Большого порта и окрестных пристаней всё, что могло держаться на морских волнах.

— Кто составлял маршрут?! — ярилась жёлчная Бац. Её бальзамы, кажется пребывали на грани возгорания. Ещё какой-то миг — и живые, чувствительные к запахам восточные людишки ощутят аромат палёного — учуют даже через плотные стенки закрытого экипажа. — Кто, я желаю знать, этот идиотский маршрут составил?!!

— Поэтесса Лайл, — машинально подсказала Оксоляна. — В этой миссии она всё организовала…

— Уши бы выдернуть этой «поэтессе»! — Бацилла столь ядовито подчеркнула род занятий негодницы, как будто произносила самое грязное ругательство. — Поэты — они вообще читать карты умеют?