Александр Бреусенко-Кузнецов: Гарпии визжат

— Не такой уже и секрет. И от тебя я даже настоящих секретов не прячу, — вздохнула Кэнэкта. — Если не скучно, слушай. Море Ксеркса для нас важно. Там ведь Адовадаи, Саламин, Лопволарое… Пока эти порты враждуют с некрократией, Владыка Смерти на Эузу войной не пойдёт. Вот мои люди и заняты, считай, единственным делом: выявляют по побережью мертвецких шпионов, чтоб им ржавый якорь в набальзамированную задницу!

— Что за якорь?

— Не принимай близко к сердцу. Мои люди как пообтираются среди морских пиратов, так нанесут от них выражений и похлеще, то-то и у меня стало проскакивать. А с пиратами штука такая: эти ребята в море Ксеркса сегодня держат четыре портовых города: Саламин наш, Саламин заморский, потом Южный Утёс и Разбойничий Клык. А кто командует, например, Саламином, того слушают и в Адовадаи, понимаешь?

Марципарина кивнула, словно и впрямь понимала. Кэнэкте пришлось продолжить:

— Вот и получается, что влияние на пиратов — ключ ко всему морю. А ключи к нему я подбирала не год, и не два. Мои люди зарабатывали репутацию. У пиратов она — известно какая. В том для людей опасность. Этак ведь можно совсем заиграться, набраться разбойничими ухватками — вот как Бабозо — да и забыть о главных делах. К счастью, их умеет сдержать Кьяр. Он лучший. Он сам никогда не забывается и другим не даёт…

И верно, что бы Кэнэкта делала без Кьяра? Наверное, так и прикидывалась трактирщицей из Адовадаи, надеясь по пьяному бормотанию отличить морского разбойника от простого матроса — при том, что граница меж ними прерывиста и текуча.

— Я слышала, Кьяр выбился в главные пиратские капитаны? — сказала Марципарина.

Ещё бы не слышать! Кьяр таки выбился в главные пиратские капитаны и прогремел со своими тремя кораблями на целое море Ксеркса. Ленивый не слышал баек о вежливом пирате, да и тот, скорее всего, просто шутит.

— Кьяр не просто вошёл в число главарей, — отметила Кэнэкта самое главное, — он повлиял на пиратский кодекс. При нём саламинские головорезы перестали нападать на честных живых торговцев. Это он убедил «приятелей», что живых трогать не выгодно. Если у торговца не достаёт денег даже на посмертие, что с него можно взять в опасном морском набеге, кроме парочки кошельковых вшей? А вот как скопит состояньице, заплывёт жирком — тогда бы его и брать. Как увидишь торговца с набальзамированной харей — то будет верный признак: уже пора.

Кстати, поразительно, до чего быстро перенимают люди внешние повадки и целые образы действия мастеров, успешных в своём ремесле. Кьяр показал, как подходит морскому разбойнику обаяние вежливости — так тут же нашлось несколько эпигонов. Кьяр стал грабить одних мертвецов да их прихвостней — и другие тут же уяснили, что трясти копилки некрократии выгоднее всего. Кьяр чихнёт — и то воспроизведут в деталях.

— Но не случится ли так, что мёртвые просто перестанут плавать по морю? Если так, то кого он возьмёт на аборжаж?

Кэнэкта весело расхохоталось:

— Если мёртвые покинут море, это будет гораздо больше, чем я могла надеяться изначально. Только мёртвые тоже не дураки, море Ксеркса им стратегически важно, поэтому они станут молча терпеть убытки. Только бы не уйти, ведь потом их обратно не пустят! А ещё та сторона пытается перенимать наши методы, — Кэнэкта и не хотела, но допустила в голоc некую ревнивую гордость, — и вот представь: во втором, заморском Саламине появляется молодчик, многим похожий на Кьяра — кроме одного: тот мертвецов уважает, не трогает, расшаркивается при случайной встрече. И расправляется — только с живыми торговцами. Между прочим, с особой жестокостью. — Кэнэкта припомнила образцы той жестокости, скривилась в презрительной усмешке. — И у этого «второго Кьяра» тоже нашлись почитатели, подражатели, всё, как у нас. И тут уж заглавным вопросом получается «кто кого», и дело доходит до смертельного поединка.

— Два пирата дрались на дуэли? — встрепенулась Марципарина. — из-за нравственных принципов?

— Ну, не совсем так. Дуэль у них вышла особая — на кораблях, с усиленными абордажными командами. А что до «нравственных принципов», то нигде в мотивировке битвы таковые никак не звучали. Два корабля с капитанами во главе повздорили из-за влияния на Южные острова — такое пиратам куда понятнее. Так вот, — разведчица не сдержала гордости, — наш Кьяр победил, жестокого соперника и всю его команду благополучно обезглавил — и что оказалось? На том корабле все поголовно, даже сопливый юнга, были накануне произведены в мертвецы. Представляешь? К счастью, это им ничуть не помогло. Посмертие, знаешь ли, приучает к беспечности. А взмах абордажной сабли сносит мёртвую голову с тем же успехом, что и живую!