Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Скормив спаривающимся гарпиям последнего червя, Мад нахмурилась.

— Принести ещё тарелку, госпожа? — предложил Карамуф.

— Нет, я хочу чего-нибудь новенького. Кстати, а смогут ли тени есть людей? Между пищей мёртвых и самими мёртвыми разница ведь небольшая…

— Надо попробовать, — задумался Квиц. — Нужен эксперимент.

— Отлично! — потёрла ладони Мад. — Эй, приведите-ка этого хмурого Ынышара! Пусть наконец-таки послужит науке!

Выеденный Запром из сарая, вчерашний «шпион» был действительно очень хмур, даже свою госпожу не удостоил взглядом. Наверное, помрачнел после целой ночи допросов, на которых то ли выгораживал Оксоляну, то ли, наоборот, на неё же ябедничал. Поди разбери, что есть истина.

Потом по сигналу Ангелоликой полдюжины крылатых теней накинулись на Ынышара — и ну его рвать! Да так задорно…

Правда, царевна чуть опасалась, а вдруг её тень атаковать верного слугу не захочет? Даже готовилась со всей строгостью приказать, чтобы не отлынивала, но этого и не понадобилось. Хорошо, что всё обошлось, ведь как опознать собственную тень и как на неё повлиять, Оксоляне пока невдомёк.

Ни одна из посланных Ангелоликой теней не отставала от остальных. Каждая норовила вцепиться в горло. Каждая царапалась и кусалась.

Ынышар закрывался от них, да куда там! Жаль только, реально он не страдал. Видел себя угрызаемым тенями, и всё. Отделывался испугом.

— Фу ты, призраки его съесть не могут, — разочарованно протянула Мад. — Или смогут в каком-то другом режиме? — она поглядела на Квица.

— А, так это просто… — пробормотал тот. — Надо добавить императивности…

И пока царевна вникала в суть добавления оперативности, её кукла, а равно и куклы других товарок, сама собой повлеклась к облепившим Ынышара призрачным птицедевам.

А дальше всё просто: куклы напали, вгрызлись и растерзали.

Ради чего погиб Ынышар? Если верить Карамуфу — ради хорошей мести. Банкир из Карамца — мстительный мертвец, вот и говорит, что нет ничего слаще хорошей мести, особенно коли она выгодна.

Если верить безмозглым товаркам-куклам, Ынышар погиб ради каприза и удовольствия Ангелоликой. Что ж, потому и говорят, что куклы. Ибо куклы капризны и всегда других по себе меряют. А ещё куклам трудно получить удовольствие, вот и вставляют своё удовольствие в объяснение чего бы то ни было.

Оксоляна же предпочитает верить самой Ангелоликой. «Ынышар погиб для науки», — так сказала она. Да, для науки, потому его смерть славна, хоть и пишется с маленькой буквы.

Причём тут наука? А вот причём. Как без научного эксперимента понять, смогут ли куклы убивать людей? Никак не понять. А понять важно. Ведь нет ничего глупее, чем предложить наследнику Эузы вовсе безобидную куклу, неспособную его в случае чего устранить!

А если не «в случае чего»? Если это главная цель?

— Царевич Дигги очень для нас подозрителен! — инструктируя Оксоляну, вполголоса говорила Мад. — Он из тех, кого стоит устранить пораньше, не дожидаясь вступления в наследные права. Мальчика трудно сделать приверженцем некрократии. Дымный оракул показал по методу Экза и Тпола, что в случае правления Дигги неминуемо произойдёт откат и реакция. Поэтому с риторикой постарайся не переуседствовать — пользы она принесёт немного, а вопросы вызовет: отчего кукла заговорила?

— Буду молчать! — обещала царевна.

— Молчать и слушать! — поправила её Мад. — Не забудь, что счастливая доля куклы в том и состоит, что при ней легко разбалтываются секреты.

— А когда убивать?

— Разумеется, не сразу. Наследник Дигги должен привыкнуть к тебе, перестать дичиться. Да и охране ты должна примелькаться. Чем долше удастся выждать, тем неожиданнее будет удар. А значит, и эффективнее.

Оксоляна представила, как проходит полжизни царевича Дигги, в висках прежнего мальчугана начинают серебриться пряди, и в тот момент, когда о кукле, наконец, забывают…

— Не забывай, что взрослые не играют в кукол. Таким образом, важно не только отсрочить удар, но и успеть его нанести. Чтобы вернее успеть, постарайся для начала стать царевичу его единственным другом. Это не так трудно: у наследников такого ранга редко бывают друзья…

— Другом? А может, возлюбленной?! — в возбуждении воскликнула Оксоляна. — Я ведь тоже царевна! Я ему ровня. Он, как царевич, может даже просить моей руки. Подумаешь, Уземф не Эуза…

— Нет, — отмела её идею Ангелоликая, — где же ты видела, чтобы юные царевичи всерьёз женились на куклах?