Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— Вторая женщина по имени «Белая» — это я?

— Да. Третье твоё имя — Бианка. Похоже на «Бланш», не правда ли? И по значению полностью совпадает. Правда, женщина с таким именем возникла лишь во втором поколении — я всё-таки повлияла на пути нашего мира отказом от своего избранничества.

— Кто дал мне это третье имя? — спросила Лулу с подозрением на лице.

— Наверное, цанцкие некроманты. Давать три имени — это их почерк. Хоть одно, да окажется в точку. Правда, те люди сами не знали, в какую они точку метят. Их обычная задача — извратить судьбы, исподтишка подсмотренные в подземной Дымной башне. Но как извратишь, когда закрываешь глаза на правильное?

— Они пытались извратить мою судьбу? Как?

— Для начала, они тебя выкрали. Девочка из наземного гнезда белого дракона — это показалось им неплохим козырем. Они тебя воспитывали в духе собственной высокообразованной мертвечины. Они пробовали на тебе свои мертвецкие заклятья, хотя вряд ли могли преуспеть… — здесь Бланш приостановилась, чтобы обойти вниманием гарпий. Негоже, совсем негоже было бы их сейчас вызывать! — И они согласились на твой брак с Чичеро лишь потому, что, во-первых, надеялись через тебя на него дополнительно влиять, во-вторых, собирались этот брак расстроить.

— Как-то сложно получается…

— Ещё бы не сложно. Мертвецов много, каждый, кто допущен к знанию о судьбах, норовит перекраивать эти судьбы к собственной выгоде, мертвецы суетятся, толкаются, мешают друг другу локтями — правда, за видимым хаосом всегда стоит единая воля Владыки Смерти.

— Они ведь пытались убить Чичеро?

— Да, была у них наряду с прочими и такая интрига. Как видишь, не преуспели — хотя для верности даже расчленили тело, похитили важную часть. Думали, наверняка. И что же? Чичеро неубиваем, он подобен легендарному Фениксу. Другие некроманты, ориентируясь на собственные выгоды, вернули ему посмертие. За недостатком мёртвых частей запихнули в него живые. Чичеро встал, отряхнулся и пошёл дальше. Похромал на своём трёхногом коне. И добрался до Цанца, и встретил тебя — и смог, в конце-то концов, с тобою возлечь, исполняя предначертание. А живые карлики в его составе обеспечили плодородие.

— Значит, это не я возжелала Чичеро? Значит, предначертание?

— Одно другого не отменяет.

Ну вот. Бланш хоть что-то и рассказала, но совсем не то. Или то самое? Марципарине было сложно понять, чего именно она сама хотела от Бланш. Лулу не понимала тоже, но возмущалась несоответствием запросу. А Бианка…

Бианка, кажется, была польщена особым значением её имени. Да и от самой откровенности старой женщины — просто-таки растаяла.

А чего таять-то? Бланш ловко увернулась от судьбоносной лавины, которая Марципарину накрыла. Ведь так? Бланш выбрала свою судьбу, а Бианка выбрать не сумела. И, наконец, Бланш пренебрегла естественным любопытством Лулу: что там было, в глазах Драеладра?

Таять — не таять, уверена Бианка, но прислушаться-то надо! Сейчас, когда замок везёт всех троих туда, куда ни одной не хочется, всякая попытка сориентировать тройственную мать Драеладра очень к месту. Нам надо для начала собраться воедино. Да, именно воедино, как бы кому не хотелось иного. Чтобы собраться, нам надо опереться на главные события, которые повлекли катастрофу.

А в чём катастрофа? Этого Лулу не поняла. Лулу так поняла, что Бларп, Бланш и ещё несколько человек и драконов во главе с высокомерной Гатаматар позаботились о том, чтобы разлучить её с сыном, увезти в небесном замке, запереть в таинственной Канкобре — вот там-то и состоится катастрофа. Пока же никакой катастрофы нет.

Как нет? А гарпии? Это вспомнила Марципарина.

Ну подумаешь, гарпии. Да, в яральском замке Драеладро их наплодилось многовато, но ведь через их толпу всегда можно было пройти. К тому же, если толпа была плотной, некоторые гарпии специально подвигались. Пропускали молодую мать с запелёнатым яйцом на руках. Подумаешь, немножко при том галдели да хихикали. Зато проявляли заботу.

А чего хихикали-то?

Ну, смешно им отчего-то. Что с них взять. Гарпии вообще смешливы. Смеются всегда, когда зубами не скрипят. Неприятно смеются, кто же спорит. Но смех — не самое худшее из их репертуара. Визг, например, гораздо страшнее. Так что лучше пускай смеются. Этак можно и самой расслабиться.

Нельзя расслабляться при смехе гарпий, настаивает Бланш. Ей-то откуда ихвестно?

Что-то пауза затягивается, замечает Марципарина. И по лицу Бланш уже блуждает подозрение. Видно, подумала старая: кому я всё это время свою историю рассказывала? Одной женщине, или трём?