Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Мад внимательно посмотрела в глаза Оксоляне и печально кивнула. Мол, ради дела не пожалела даже собственного мёртвого тела…

— Кидд мерзавец! — немедленно взвизнула сметливая Бац. — Как он мог? Это унижение смоет одна лишь кровь. Не правда ли, Ангелоликая, его корабль надлежит пустить на корм рыбам вместе с флотилией Кьяра?

Ангелоликая покачала мудрой головой:

— Нет. Кидд пока нужен. Нужен мне, нужен некрократии. Да, он мерзавец, но это наш мерзавец. От своих прикормленных мерзавцев приходится и потерпеть.

— Так что, всех, кто может пригодиться, оставлять жить?

— Не всех, — мягко возразила Мад. — Но Кидд — капитан нашего направления, уважаемый в пиратском кругу. Его мы тронуть никак не можем.

— А не капитана? — невинно спросила Бац, и Оксоляна мигом поняла, кого она имеет в виду.

Ангелоликая тоже догадалась, поэтому сказала прямо:

— Одноногий инвалид Зильбер? Я могла бы попросить его головы, но мне кажется, капитан Кидд на это не пойдёт. Всё, что я смогла бы его заставить — это уволить инвалида на берег. А уж на берегу, не правда ли, Бацилла, с одноногим всякое может случиться…

— О спасибо, спасибо, — расчувствовалась глукщская переписчица.

— Теперь о главном! — Ангелоликая заговорила строже. — Эликсиры в пузырьках пока следует отложить, никому не показывать. Пусть преждевременно полученные зелья хоть немного изгладятся из пиратской памяти. Но команды с судов Кьяра всячески привечать, входить к ним в доверие. Лишь тогда, когда они будут ходить в салоны «госпожи Лейлы», точно к себе домой — а случится такое не за месяц — лишь тогда я разрешу вам снова использовать бутылочки.

— Слушаемся, Ангелоликая! — хором грянула септима.

Под присмотром Ангелоликой всё стало намного проще. Совсем другое дело, когда не тебе самой решать. Если кто-то сказал: «Пузырьки отложить», можешь преспокойно отложить, а не думать, что преступно затягиваешь выполнение миссии.

И общение с Бабозо. Если ты расслабилась, то нравишься ему гораздо больше. Пусть ты мёртвая, но живых-то он себе найти не может. Потому и вернётся к мертвечихе, но не к любой. К той, которая свободнее держится.

К надутой Клементильде — вряд ли. Ну, и к карлице Тупси — больно уж она мала.

Прошло меньше месяца, а у Оксоляны, Бац, Данеи, Рюх и Кси перебывало столько пиратов из-под начала Кьяра, сколько и в списках-то не было. И, главное, с каждого корабля кто-нибудь побывал.

Боевой септиме только того и надо. Достаточно по одному на корабль. Оснастил его чудо-бутылочкой — и привет-прощай! Можно, конечно, и двоих одарить, ну — для верности. Но третьему — точно не следует дарить пузырёк. Третий — лишний. А бутылочки, поди, больших денег стоят.

В нужный момент, когда Мад Ольгерд всё же дала отмашку, пузырьки пошли в ход. Каждая из часто посещаемых «обученных в Уземфе мёртвых прелестниц» раздала их нескольким «самым любимым клиентам» с условием не продавать и не передаривать, а иначе «волшебство пропадёт».

У Оксоляны таких «единственных клиентов» сыскалось человек восемь. Среди них — Бабозо и Гуго, первый помощник Переса. А ещё — тот таинственный Джу, с появления которого в «Саду райских наслаждений» мертвечихам впервые стала улыбаться саламинская удача.

Восемь человек! Пять кораблей! Я одна потоплю пять кораблей! Хвалите меня, ведь я этого достойна, потирала царевна ладони. Правда, как именно действуют бутылочки на корабль, она так и не поняла. Разобралась только с воздействием на мужскую плоть, которое срабатывало безотказно.

Но раз в малом-то действуют, авось и в большом-то не подведут! Как именно — не её забота.

Ангелоликая тоже ходила довольная-предовольная. Даже в образе телохранительницы она вела себя с незаметной прежде весёлостью. Всё спорилось, всё получалось, даже в сущих мелочах.

Как-то в салон забрёл мрачный инвалид Зильбер. Списали-таки на берег! За что — старик и представить не мог. Пил с другими клиентами в общем зале трактира на первом этаже, ругал неблагодарного капитана. Полез в драку, в которой сам же получил от прияителя собственным костылём.

Бациллу бить более не напрашивался. Униженно просил позволения хоть кого-нибудь полюбить естественным способом. Что ж, госпожа Лейла сжалилась и пустила его к не самой востребованной Клементильде, но предварительно (на всякий случай) отобрала костыль.

И что же старик инвалид? Превозмог себя? Нет, оказалось, он без того костыля вообще ни на что не способен. Клементильда даже собралась было воспользоваться секретным средством, но на неё из-за ширмы красноречиво поглядела всевидящая Мад. В общем, ушёл старик без малейшей любовной победы. И поделом!