Пол Ди Филиппо - Рот, полный языков

- С прошлого года первый раз.

- Я хотела взять в рот его член, но он оттолкнул меня.

- Ничего удивительного.

Самка задумалась.

- Может быть, он согласится, когда закончит?

- Скорее всего, - буркнула Каозинья, отвернувшись.

Из хижины продолжал доноситься дробный механический стук. Замолк он лишь к середине дня. Женщины заглянули внутрь. Лазаро стоял у стола, осторожно укладывая пачку отпечатанных страниц в холщовую сумку.

- Каозинья! Сколько у нас денег?

- Десять когтей, шесть чешуек и восемнадцать перьев.

- Давай всё!

Встав на цыпочки, метиска достала с полки жестяную банку из-под муки и вытряхнула на стол рядом с сумкой кучку серебра и несколько радужных банкнот.

Лазаро рывком стянул с себя шорты. Его массивная нагота, казалось, заполнила собой всю хижину.

- Ты выстирала городскую одежду? Я хочу встретиться с Тиноко-газетчиком - опять будет проезжаться насчёт моих лохмотьев.

Каозинья подошла к громоздкому самодельному сундуку, от­куда брала утром шорты, чтобы зашить, и стала в нём рыться.

Глаза Самки зажглись аквамариновым огнём. Она бочком по­добралась к Лазаро и жадно вцепилась в его пенис, впечатляющий своими размерами даже в спокойном состоянии.

- Теперь можно, Лазаро? - с надеждой спросила она.

Великан схватил её за талию и одним движением развернул спиной к себе.

- Нагнись.

Расставив ноги. Самка наклонилась вперёд, опершись руками в колени. Лазаро продолжал сжимать её бёдра. Соблазнительно застонав, она задрала зад ещё выше. Блестящие перламутром влажные губы раздвинулись, маня к себе с непреодолимой силой. Рванув женщину к себе. Лазаро до упора ввёл во влагалище свой мгновенно отвердевший член. Она снова издала утробный стон.

- До самых печёнок, девочка, - ухмыльнулся великан.

Неожиданно Самка подняла одну ногу, зацепившись ею за ляжки партнёра. Потом сделала то же самое второй ногой. Сцепив ло­дыжки крест-накрест и вытянув руки вперёд в позе ныряльщика, она повисла на теле Лазаро, который по-прежнему крепко держал её. Слегка покачивая в воздухе полными грудями, фантастиче­ская любовница начала обрабатывать фаллос с помощью своей уникальной внутренней мускулатуры. Потом вдруг, совершив мгновенный, едва различимый воздушный пируэт, она перевернулась в мужских руках, поменяв местами ноги, и теперь смотре­ла в потолок. Синевато-багровое родимое пятно, разлившееся по половине лица, искажённого звериным оскалом, вновь бросилось в глаза - казалось, с крыши только что пролился кровавый дождь. От неожиданности Лазаро отпустил руки. Однако, к его удивле­нию, женское тело не изменило положения. Удержанное неесте­ственно мощными мышцами и скелетом почти стальной крепо­сти, оно продолжало висеть под прямым углом как ветка, отхо­дящая от древесного ствола. Бурные внутренние сокращения симбиотического полового органа продолжались, ни на йоту не сбившись с ритма, груди набухли, соски призывно торчали вверх. Лазаро стал ласкать их - женщина сжимала свои бёдра в такт его движениям, постанывая от удовольствия.

Достигнув оргазма одновременно с партнёром и дав ему не­много отдышаться, она соскользнула с члена, блестящего и скользкого от её выделений, и удовлетворённо растянулась на постели.

- Каозинья, одежду! - скомандовал Лазаро.

- Вот она, сеньор.

- Если я не совсем идиот, - сказал Лазаро, одеваясь, - то Тиноко должен купить все три рассказа, и у нас, наконец, появятся настоящие деньги, не говоря уже о том, как выиграет моя репута­ция. Да и «Вестник Севера», этот бульварный листок, не останет­ся внакладе. Но сначала ублюдка придётся поить и кормить, так что до завтра меня не ждите.

- Хорошо, сеньор, - кивнула Каозинья. Самка промолчала.

Великан широкими шагами удалялся по тропинке - соломен­ная шляпа набекрень, широкие белые штаны и голубая рубашка, похожие на примитивный двуцветный флаг. Холщовая сумка через плечо болталась в такт размашистым движениям. Метиска смотрела вслед. На её смуглом лице со смешанными чертами за­стыло непроницаемое выражение.

Завершая свой ежедневный маршрут, солнечный диск с быстро­той курьерского поезда скрылся за стволами деревьев, а вскоре исчез и за горизонтом. В тёмном бархате тропической ночи за­звучало привычное многоголосье обитателей леса, прерываемое сольными партиями хищников и их жертв.