Пол Ди Филиппо - Рот, полный языков

Минут через пять из хижины послышался скрип кровати, не­разборчивое бормотание и звяканье бутылки о стакан. Потом причмокивание губами, ворчание... и грохот падения, сопровождаемый оглушительными проклятиями.

- Чёрт бы побрал эту проклятую метлу! Кто её здесь оставил? Каозинья! Какого дьявола ты там торчишь, если вернулась?! За­ходи живее, чтоб тебя разорвало!

Прекратив свои музыкальные упражнения, Каозинья вздохну­ла и с натугой отодвинула дверь, делая борозду в земле ещё глубже.

Обстановка хижины, с трудом различимая в тусклом свете ке­росиновой лампы, напоминала музейную экспозицию, которую составляли вместе археолог-любитель, увлечённый реконструк­цией быта пещерного человека, и филантроп-реформатор - с це­лью привлечь внимание к бедственному положению народа. В углу были свалены примитивные инструменты: мотыги, пилы, колья. У стены - узкая кровать с продавленным матрасом и сби­тым в кучу покрывалом. Рядом - небольшая печка из листового железа. Древний расшатанный стол, который не разваливался только потому, что его подпирали два грубо сбитых стула из неструганного дерева, украшали бутылка и глиняная кружка. На скошенных полках громоздились коробки, банки и кувшины с различными припасами. Из-под кровати выглядывал черенок метлы, виновницы скандала. Но средоточием всей композиции был, безусловно, сам хозяин - светлокожий мужчина огромного роста, который нетерпеливо топтался по скрипящим доскам пола, подслеповато щуря оливково-зелёные глаза, отвыкшие от днев­ного света. Его грузное расплывшееся тело, сплошь заросшее бронзовыми курчавыми волосами, прикрывали лишь грязные белые шорты, какие обычно носят рыбаки. Спутанная клочковатая борода свешивалась на грудь, над шортами нависал живот, круглый и налитой, как у беременной женщины, массивные кула­ки были размером почти с голову метиски.

- Давай, двигай своей тощей задницей! - раздражённо повто­рил он.

Каозинья послушно принялась втаскивать корзину внутрь. Когда закрытая дверь отрезала солнечные лучи, комната стала похожа на склеп. Лазаро уже сел на стул и наливал себе вторую порцию из бутылки.

- Что-то слишком долго ты болталась в городе, - хмыкнул он, сделав солидный глоток.

- Неправда, сеньор, я всё купила быстро, да ещё и потом то­ропилась. Там в лесу было что-то странное. Оно шло за мной.

- Странное? Что там может быть странного?

- Не знаю, я как следует не разглядела. Размером оно было с грудного ребёнка, но двигалось как дикое животное.

Лазаро залпом допил содержимое кружки, выплеснув часть на бороду.

- Что за чушь! Скорее всего, это был какой-нибудь мальчиш­ка из города. Увязался следом, чтобы тебя трахнуть - все знают, какая ты шлюха.

- Мне надо разобрать покупки, - опустив голову, пробормо­тала Каозинья.

- А где сдача?

- Какая сдача? Нет никакой сдачи! Я и так торговалась как сумасшедшая, чтобы хватило.

- Ладно, давай скорей, - фыркнул Лазаро.

Метиска принялась вытаскивать припасы из корзины, расто­ропно, но явно не слишком спеша. Мужчина продолжал пить, не сводя с неё горящих глаз.

- О чём говорят в городе? Слышала какие-нибудь сплетни? - спросил он.

- Нет, сеньор. - помолчав, ответила Каозинья. - С тех нор, как и ходила в прошлый раз, ничего интересного не случилось.

Лазаро угрюмо кивнул - с таким видом, будто ничего и не ждал от этого сонного городишки.

Тем временем, несмотря на старания Каозиньи, работа подходила к концу. Повесив корзину на гвоздь, девушка повернулась к Лазаро. Тот уже сжимал в руке свой массивный бледный член, выглядывавший из расстёгнутой ширинки как оголодавший угорь из подводной пещеры.

- Иди сюда.

Каозинья медленными шагами пересекла комнату и, опустив глаза, остановилась перед сидящим мужчиной.

- Раздевайся.

Она принялась неловко стягивать одежду. Отпустив член, Ла­заро схватился за подол, одним рывком стащил платье через голову, чуть не надорвав мочку уха зацепившимся кольцом, и швырнул в угол. Каозинья сморщилась от боли, но промолчала.

Без одежды смуглое тело метиски казалось более зрелым и в то же время почти детским. Узкие бёдра, грудь плоская, хотя со­ски вполне сформировались. Её половая щель, дерзко выдавав­шаяся вперёд и почти не прикрытая редкими волосами, напоминала вмятину от пальца гончара на блестящей поверхности гли­няного кувшина.

Лазаро нетерпеливо тряхнул членом.

- Намочи его, как я тебя учил.

Сплюнув сначала на одну ладонь, потом на другую, Каозинья взяла фаллос двумя руками, словно дубинку, едва сумев обхватить его, и принялась двигать кожицу вверх-вниз, смазывая головку слюной.