Денис Калдаев - Создатель [litres]

«Они хотят завлечь меня».

Толстяк моргнул. Уголки губ потянулись вверх и подперли щеки. Лицо застыло.

– Если хотите найти Создателя, милости просим, – раздался глубокий баритон.

На губе слэпа повисла слюна. Подхваченная порывом ветра, она вытянулась в длинную нить.

«Это уже не сон».

Декарта накрыла волна жути. Они пытаются заманить и его! Парализованный, он не сводил взгляда с удаляющегося толстяка, не до конца понимая, померещились ли ему эти слова или же слэп в самом деле произнес их.

– Я не отдам ее вам! – закричал он вдогонку. Туман застил ему глаза. – Вы не получите ни ее, ни меня! Не получите.

Удивительно, но со стороны Массива Декарт не почувствовал ожидаемой враждебности – она была лишь с его стороны. Сработал эффект лестницы – нужные слова пришли к нему слишком поздно.

«А может, все островитяне – сумасшедшие, и мы лишь углубляем сумасшествие друг друга? Возможно, – решил он, – это наше проклятие. Создатель проклял нас за уныние. Уже пол-острова – больше десяти тысяч человек – стали слэпами».

На глаза попалось граффити: «Ты уникален!», ниже – черный крест, перечеркивающий слово «Слияние». Он чувствовал, что все сказанное Массивом является, по сути, коварным обманом. Остров наполнял убийственный фиолетовый, он плел вокруг Декарта матовую сеть, загоняя его в угол.

Вдруг он будто услышал чей-то голос. Но, может быть, ему просто послышалось?

– Верить в Создателя – значит верить в людей, – сказал этот голос.

«Уязвим! Вот что страшно».

По пути он отворачивался от прохожих, а придя на берег, стоял и впитывал музыку хмурого, пасмурного океана, и губы его шептали молитву. Перед ним обрушивалась на гальку свинцовая пена прибоя.

Он старался не глядеть на отвратительную полосу пестрого мусора, которую выплюнул на берег океан.

«Сначала был океан, одинокий и величественный, – вспомнил он строчку из заветов Маркуса. – В нем была Сила, а в ней – Жизнь. Волны, седые громады, – ранимы».

– О Элеонора, святая заступница, – взмолился Декарт, окунаясь в свой внутренний океан. – Когда же это закончится?

По дороге домой он зашел в бар. Внутри пахло дымом и чем-то кислым, перебродившим. Посетителей было немного, но все они громко спорили. С опаской оглядываясь, Декарт подошел к высокому, вращающемуся табурету.

– Голубого спирта, – сказал он.

Он вспомнил, как пил его после смерти сына. Тогда это здорово помогало. Должно помочь и теперь.

– Могу предложить фирменный коктейль, – сказал бармен, на ходу протирая тряпкой титановую поверхность стойки.

Его лицо покрывала сеть мелких красных капилляров. Из-под нависших бровей зеленели глаза.

– Спирта, – повторил Декарт.

Он скользнул взглядом по бармену и уставился в панорамное окно. По улице неслись вытянутые автокары.

На крайних в ряду табуретах, облокотившись о стойку, сидела молодая пара. Декарт скрестил руки на груди и коротко на них взглянул.

«Не слэпы, – мелькнула успокаивающая мысль. – Не похоже».

– Я не пойду, – с ожесточением сказала девушка. – Даже не уговаривай.

– Мир меняется, – ответил парень, одним глотком осушив стакан. – Этот сраный мир уже давно другой.

Что-то звякнуло.

Отвернувшись от окна, Декарт пристально рассматривал свою порцию спирта. В стакане кружились крошечные голубые завихрения. Он наблюдал за ними, пока они все не растворились. Затем достал из кармана черную таблетку, сунул ее в рот и запил спиртом.

В желудке разлился огонь, веки устало дрогнули.

– Всеобщая апатия! – воскликнул один из спорщиков. В его глазах смешались восторг и ужас. – Поэтому оно так популярно, Терх.

Декарт узнал его. Это был историк Карз, известный брахуровец. Многие годы он работал над своим многотомным трудом «Первые».

Второй спорщик оторвался от стакана и сказал:

– Возможно, это единственный выход для отчаявшихся, потерявших мотивацию. Тысячи желают вырваться из своей черепной коробки, увидеть мир глазами других, примкнуть к коллективному сознанию.

– Согласна, – донесся женский голос из угла бара. – Я слышала, это опыт, открывающий двери к всеобщей любви.

«Так говорила и Джулия», – подумал Декарт, проглотив последние капли спирта. Ему стало и смешно, и горько одновременно.

– Откуда ты можешь это знать? – с иронией спросил Карз. – Судишь по одежке? Или по их глазам?

Женщина хмыкнула и пожала плечами.

– У них имеются и высшие цели, – сказала она. – Их цель не экспансия, а глобальное счастье.