Денис Калдаев - Создатель [litres]

– Тогда в чем дело? – привстала она. – Вы разберетесь с тем случаем или нет? Парню не следовало калечить кота…

– Присядьте, – указал на стул второй.

– Мне нужно идти.

– Но вы неверующая, а потому можете и лгать, – сказал первый.

– О чем вы говорите? Парень…

– Вы могли оклеветать его.

Он потряс листом с показаниями Джулии.

– Вы сами все написали.

– Я могу показать лужу крови у нас во дворе! – Она задыхалась от возмущения.

– Чьей крови?

– Кошачьей.

– Не нужно, – сказал второй офицер и повернулся к коллеге: – Позови Липта.

Тот вышел за дверь.

– Вы меня задерживаете? – спросила Джулия.

– Нужно разобраться с этим вопросом, – сухо ответил офицер.

– С каким? – сказала она раздраженно. – Религиозным?

Он промолчал.

Через пару минут в кабинет вошел мужчина с бородкой, одетый в темный костюм, с шапочкой на голове. Он был значительно младше Джулии.

– Это священник Липт, – представил его офицер.

Липт коротко глянул на женщину и спросил:

– Знаете ли вы Маркуса?

– Знаю, – сказала она.

– Есть ли у вас вера?

– Вы напрасно упорствуете, – вздохнула она. – Это касается только меня, так ведь?

– Не так! – рассердился Липт. – Отвечайте.

Джулия поднялась.

– Мне нужно идти.

Офицер преградил ей дорогу.

– С этим подождем, – властно произнес священник. – Слышали ли вы его музыку?

– Сказать вам честно?

– Разумеется.

– Она мне нравится, – ответила Джулия. – Часто она приятная. Но я не думаю, что это музыка вашего пророка.

– Откуда же, по-вашему, она звучит?

– Не знаю, – с отсутствующим видом сказала она. – Могу лишь добавить, что она красива.

– Вот! А я знаю! – с жаром произнес священник. – Это музыка Маркуса.

– Будь по-вашему, – пожала она плечами.

Липт долго молчал, кусая концы своих усов. Казалось, его совсем не заботил случай с котом. Он злобно взглянул на Джулию и сказал:

– Выходит, это правда. И вы не верите в него?

– Нет. Вы знаете, что сделали дети?

– Вы не верите! – закричал Липт как одержимый. – Но почему же тогда мы должны верить вашим словам?

После этого она проснулась.

Джулия взяла с полки книгу Брахура и легла на кровать.

Старое, обшарпанное издание: «Мифология древности». Полистала желтые, слипшиеся от времени страницы, открыла главу «Животные» и стала искать то странное слово.

«Львы, ягуары, леопарды и другие крупные кошки, какие обитают, к примеру, в Африке, мною замечены не были…»

– Что такое Африка? – пробормотала она.

Декарт сел рядом и улыбнулся.

– Я люблю тебя, принцесса, – сказал он нежно.

– Ты идиот, Декарт, – выпалила она с искренней злобой. – Ты никогда меня не понимал.

Она отложила книгу и в упор на него посмотрела.

– Напротив, – возразил Декарт. – Нас связывает наш сын, мы с тобой одно целое, два берега одной реки.

– Ты всегда был с ним груб, – прошептала она.

Послышался всхлип.

– Я любил его больше всех на свете, о чем ты говоришь, Джулия?

– Я пойду на Слияние, Декарт, – твердо сказала она.

Он молчал, пронзенный ее отчаянием.

С его руками происходило что-то неладное: пальцы нервно ощупывали то воротник, то манжеты серебристого одеяния.

– Я устала от тебя.

В таких случаях он обычно отшучивался. Но сегодня ему было не до смеха – его начинало трясти.

– Не слушай рекламу, – тихо сказал он.

«Она хочет стать слэпом – вот в чем беда».

– Устала от твоих домыслов! – продолжала она. – Это безумие. Только и занимаешься Маркусом, а его… его попросту нет и никогда не было!

Внутри него все заклокотало и вырвалось еле слышным, обиженным шипением:

– Это не так. – Он весь затрясся. – Маркус существует, ты же знаешь.

Джулия засмеялась, и этот смех оказался для него столь болезненным, будто ему в грудь вонзили и провернули нож.

Нет, если рассудить, Джулия не глумилась над ним – в ней просто не осталось веры.

– Сегодня я пройду процедуру, – сказала она. – По крайней мере, это может оказаться тем, чего я желаю, – смертью.

У Декарта возникла утешающая мысль: да, надо спросить ее, может, она и согласится.

– Пойдем к океану. Если тебе тяжело, нет ничего лучше, чем послушать музыку.

Невинная прогулка.

Он и не просит о чем-то большем. Можно обойтись и без молитв, даже без слов – лишь постоять на берегу, послушать волны да поглядеть на туманный горизонт.

Раньше, много лет назад, они ходили на пляж каждые выходные – за дальние Смуглые скалы, где поменьше народа. Они кланялись Океану, танцевали под его мелодии, а после сидели на ковриках, ритуально взявшись за руки. В особенности Декарт любил минуты заката – молчание, музыка, духовная близость.