Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Не пребывай сейчас Анна в том своем сомнамбулическом состоянии, она наверняка сообразила бы разжать пальцы на эфесе и отпрянуть назад — оставив шпагу в теле врага и положившись на действие серебра. Но она замешкалась, не успев отдернуть руку — и упырь, извернувшись, вцепился в нее зубами, в районе локтя. Подоспевший Бонд снес голову и этому, но — поздно, поздно!..

— Покажи, что у тебя там! До крови? — потребовал коммандер у бессильно оползающего по стене майора Зиминой; одним движением бритвенно-заточеной навахи отмахнул ей рукав, и, распоров его повдоль, рявкнул:

— Подайте чем жгут затянуть, чего встали?!

— Там же и кровотечения-то, считай, нету, — не понял Серебряный, протягивая свой кинжал в ножнах.

— Да причем тут «кровотечение»! Это ж, небось, как змеиный укус… — не разжимая зубов проворчал Бонд, закручивая тряпицу вокруг ее бицепса, ближе к подмышке.

— Брось, Джимми, — хрипло выдохнула она. — Пустое это всё… Хотела вот попросить: «Поцелуй меня напоследок» — так ведь и этого теперь нельзя…

— С головой у тебя — как? — отмахнулся он, затянув жгут.

— Ты о чем?

— Ну — головокружение там, «голоса» и прочие глюки… Себя — контролируешь?

— Пока ничего такого, — она замерла, прислушиваясь к себе. — Вокруг укуса жжение, несильное. И — слабость, как при сильной кровопотере…

— Как чего почувствуешь — говори сразу. Идти сама сможешь?

— Куда — идти-то? Пришли уже… приплыли .

— Эй, вы! — раздался очень решительный оклик Савелича. — Эту — я никуда отсюда не поведу!

Да и поза их Вергилия ясно говорила: тот готов немедля раствориться во мраке, даже наплевав на вторую половину причитающейся ему платы. А указующий перст его был направлен на коммандера будто пистолетный ствол:

— Убей ее: она уже не человек ! Или пусть она — сама: если она еще человек …

— Это ведь точно хуже смерти, Джимми, — с безжизненным спокойствием согласились сзади. — И лучше уж ты, или, вон, князя попроси: coup de grБce — и точка. Чтоб мне самой смертный грех на душу не брать.

— Спасибо, майор, ваше мнение учтено! — отрезал Бонд и перевел взор на безмолвствующего Серебряного. — А ты что скажешь, Ник? — это прозвучало как просьба о помощи.

— Ты же знаешь, Джим, — покачал головою тот, — я за тобой — хоть в пекло, приказывай! Но ведь ЭТО — и вправду не лечится…

— Вот, значит, как… — протянул коммандер. — Военный совет, будучи опрошен по кругу, пришел к консенсусу… Ах, да, — и губы его скривила саркастическая усмешка, — мы забыли нового член нашей команды! А что скажет мичман Флинт?

— Пер-рреливание кр-ррови! Кор-рроль Эдуар-ррд Седьмой! — откликнулся попугай, будто только того и ждал.

— Что-что?! — ошеломленно переспросил Бонд.

— Замещ-щающ-щее пер-рреливание кр-ррови! Дваж-жды, дваж-жды! — с видимым удовольствием продолжил инструктаж Флинт.

И тут Серебряный с изумлением понял, по выражению лица Бонда, что вся эта абракадабра для англичанина — вовсе даже и не абракадабра!

— Так, Савел! — (да и тон коммандера изменился до неузнаваемости…) — Продолжим наши игры. Твоя плата удваивается. Вот тут, — в руках его появился извлеченный откуда-то объемистый пакет из пергамента, весь в сургучных печатях, — полфунта «живого порошка». Половина — твоя. Идет?

Физиономия проводника отразила сложную гамму чувств, после чего — ожидаемо, в общем-то — прозвучало:

— Й-эх, была ни была! Где наша ни пропадала!

— А где мы сейчас? — Бонд показал глазами на потолок галереи. — Где-то в районе Неглинки?

— Под Кузнецким мостом, — кивнул катакомбник , оглядев англичанина еще уважительней.

— Совсем хорошо! — с этими словами коммандер опустился на корточки подле майора Зиминой. — Энни! До цели — ярдов двести, максимум — триста. Сама дойдешь?

— Если прикажете, супруг и господин мой! — она попыталась улыбнуться, но получилось так себе.

— Знаешь… Давай-ка я тебя лучше понесу, пока пространство позволяет. А ты береги силы: там тебе понадобятся.

Быстро и без суеты разобрали поклажу, перестроили порядок следования. Вновь зазвучал хриплый сержантский голос Ларри Флинта, на сей раз по-русски:

— Думаю, что подопытный будет жить, — задумчиво произнес Менгеле, ощупывая пульс. — Снизить процент ему мы не разрешим — верно, Ивашка?