Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Что до нас с вами, бойцы, — продолжил он, завершив вводную, — то нашими силами — семеро, при двух легкораненых, и с одними лишь пистолями за пазухой — на Знаменку всё равно не прорваться. Мне, конечно, ведомы в городе пара оружейных захоронок Службы, на такой вот пожарный случай, но нам они тут мало чем помогут. Да и перенеси нас даже, каким-то чудом Господним, прямиком в штаб-квартиру — ничем мы тамошний гарнизон особо не укрепим… А вот действуя в тылу противника как внятная боевая единица — чему мы с вами, собственно, и обучены, — мы можем стать весомой гирькой на тех колеблющихся весах. Верно я говорю, парни?

— Верно, Всеволод свет Владимирович! — после краткого анализа позиции ответил за всех оперативников Хан — командир группы захвата старшина Махмуд Балуев, из касимовских татар, — и, обернувшись к личному составу, пояснил:

— Нам ведь, с нашими серебряными жетонами, сдача на милость победителя так и так не светит…

— Тогда — слушай мою команду! Для начала — выдвигаемся, рассредоточившись, к тем оружейным захоронкам.

— Всё в порядке, сэр! — шепнул Бонд на ухо Анне, осторожно-осторожно снимая ее с операционного стола. — Иди к папочке на ручки!

Сказать, чтоб «миссис Бонд» как-то там «порозовела», было бы, конечно, преувеличением, но предшествующая бледность ее — не в обморочную зелень даже, а куда-то там совсем уж в трупную голубизну — отступила: динамика положительная , тут без вопросов.

— Ну и как, — предъявил он свою ношу Савеличу, страховавшему всё это время выход из Лабораторного блока в лабиринты Подземного города за обрушенной кирпичной стенкой, — человек она, нет? На твой опытный глаз?

— Да пожалуй что человек, по виду-то… — раздумчиво согласился тот.

— Р-рреанимац-ция, р-рреанимац-ция! — высказался с плеча Серебряного мичман Флинт . — Удир-ррать, удир-ррать скор-ррей!!

— Да, против этого трудно возразить, — кивнул коммандер, поворотясь к Менгеле. — Ну, счастлив твой бог, доктор медицины — живи! Джентльменское соглашение в силе: засвидетельствовать всё, чему был здесь свидетелем — перед любым европейским ареопагом, положа руку на Библию — я готов. Именно что ВСЁ — без изъятия! И желать тебе «дальнейших творческих успехов» — не стану, уж извини.

— А?.. — доктор чуть растерянно кивнул на Ивашку.

— Не, это уж ты сам. На этот счет я тебе выразил понимание, но ничего не обещал — вспомни разговор…

В этот миг лязгающе стукнуло, железом по железу, со стороны стенки, что отделяла Лабораторный блок от основной части Лубянских подвалов. Бонд прислушался, а Менгеле воззрился на него в немом отчаянии.

— Вот видите, доктор: мне сейчас следовало бы ликвидировать вас — по тем же, что и у вас, резонам зачистки концов . Но — было слово джентльмена, и приходится вот оставить вас в живых, увы-увы!..

Группа растворилась во тьме провала. Менгеле напоследок поймал взгляд замыкающего, Серебряного, и вторично кивнул тому в направлении своего прикованного к дверце опустевшей клетки ассистента.

— Нихт ферштейн, — развел руками князь, растворяясь в подземном мраке.

В маленькую железную дверь в стене меж тем барабанили вовсю — сроду такого не случалось, что там у них стряслось? На дверце той, с внешней ее стороны, красовалось: «Совершенно секретно, вход воспрещен под страхом смерти»; предназначалась она для передачи в его распоряжение новых подопытных (и вывоза актированных ), и запиралась лишь с этой, его, стороны (сов-секретность же!). А поскольку голова Менгеле была сейчас всецело занята решением проблемы с недоликвидированным Ивашкой, он отомкнул тот запор без раздумий — и лишь разглядев перед собой мудниры кромешников, запоздало сообразил, разом оледенев от ужаса и качнувшись на мигом ослабших ногах: это ведь — ЗА НИМ ПРИШЛИ!!

«Сколь веревочка ни вейся, а совьешься ты в петлЮ»…

Но, по прошествии ужасного мига, оказалось — нет, пронесло! Пронесло!! Пронесло!!!

Дверь распахнулась настежь, и в нее протиснулись четверо кромешников в форме (доктор механически отметил для себя свежие солнечные ожоги на лицах обоих ночных ), бережно-бережно несущих на руках раненого — важного, видать, чина. Как ни странно, Менгеле сперва узнал свой солнцезащитный крем, что покрывал сплошной белой маской лицо доставленного. Дело в том, что склянку сей «Снежной эмманации» он буквально пару часов назад вручил влад-владычеву ординарцу, по сверхсрочному и сверхсекретному запросу Господаря (успев еще подумать со смешком: «Он там с обращением к народу, что ли, собрался самолично выступать, с Красного крыльца?»). И лишь затем — как обухом по голове — пришло осознание: да ведь раненый-то — и есть сам Господарь!