Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

На часах — 2:30.

Новый звонок. В правой половине экрана — рабочий кабинет Игоря Ивановича Секача. Он одет в китель «Цепеш-стайл»; видно, что он только что разбужен звонком, а до того — сторожко кемарил, не раздеваясь, на кожаном диване в углу кабинета.

С: Секач на проводе! Слухаю, Господарь!

Ц: Не разбудил?

С (нагоняя на себя вид «молодцеватый и придурковатый», согласно уставу): Никак нет, Господарь! Бдим-с!

Ц (доверительным тоном): У меня тут только что были Чеснаков с Мармотным. И знаете, что они рассказали? (многозначительная пауза) Оказывается, от госкорпорации Росмыло казне одни убытки!

(долгая-долгая пауза)

С (запинаясь): Но, Господарь!.. Убыточность Росмыла всем известна, оно так и запланировано!.. Но я-то — верой-правдой!..

Ц: Да-да, конечно, это всем известно! Но понимаете, в чем штука… Они как-то особенно подчеркивали ваш личный вклад в эту самую убыточность. (после паузы, очень веско): Вы подумайте над этим, пожалуйста!

Отбой.

Секач сидит с помертвевшим лицом. Медленно выдвигает правый ящик стола и изучает взглядом хранимый там револьвер.

Кабинет Цепеша: общий план. Его хозяин неспешной походкой подходит к часам; на циферблате — 2:45.

Ц (задумчиво, в пространство): Кому бы еще пожелать спокойной ночи?

А именно: ежели имеется в виду статья закона или хотя начальственное предписание, коими разрешается считать душу бессмертною, то, всеконечно, сообразно с сим надлежит и поступать; но ежели ни в законах, ни в предписаниях прямых в этом смысле указаний не имеется, то, по моему мнению, необходимо ожидать дальнейших по сему предмету распоряжений.

— Там упоминаются реки Вавилона, сэр, — ответил капеллан. — «…И мы сидели и плакали, вспоминая Сион».

— Сион? Забудьте об этом немедленно. Вообще непонятно, как он попал в молитву. Нет ли у вас чего-нибудь веселенького, не связанного ни с водами, ни с юдолями печали, ни с господом? Хотелось бы вообще обойтись без религиозной тематики.

— Весьма сожалею, сэр, — проговорил виноватым тоном капеллан, — но почти все известные мне молитвы довольно печальны и в каждой из них хотя бы раз да упоминается имя божье.

— Тогда давайте придумем что-нибудь новое. Мои люди и так уже рычат, что я посылаю их на задания, а тут мы еще будем лезть со своими проповедями насчет господа, смерти, рая. Почему бы нам не внести в дело положительный элемент? Почему бы не помолиться за что-нибудь хорошее, например за более кучный узор бомбометания?

От сотворения мира лето 7072, августа месяца двадцатого дня.

По исчислению папы Франциска 30 августа 1563 года.

Москва, Чистый переулок и Преображенская слобода.

Иеромонах Пантелеймон — доверенное лицо архимандрита Дометия, начальника канцелярии Его Святейшества — наблюдал из некоторого отдаления, как патрон его (не без оснований причисляемый московской молвой к «светлым силам реакции»), спустясь с крыльца Пименовой резиденции, обратился к созванным сегодня на митрополичье подворье московским архиереям и приглашенным с мест : «Святые отцы! Его Святейшество распорядился начинать без него!», а затем, игнорируя растерянное такой постановкой вопроса священноначалие, нашарил глазами Пантелеймона и подал тому знак подойти:

— Надо их пока чем-нибудь занять. Организуй.

— А где Сам?..

— К начальству срочно вызвали, под зубцы, — и архимандрит раздраженно кивнул в направлении Кремля.

— У них там, под зубцами , опять что ль концепция поменялась? — уточнил Пантелеймон.

— Похоже на то…

Вопреки тому, о чем дружно судачили в околоцерковных кругах, спешное учинение на Руси патриаршества продвигал сейчас вовсе не Пимен, а сам Кремль. Русская церковь и без того была де-факто автокефальной еще с 1448 года, когда собор русских епископов избрал митрополитом Иону Рязанского без благословения Константинопольского патриарха, а затем отказался признать Флорентийскую унию. После падения Царьграда султан распорядился избрать ручного патриарха, без филиокве, но для Москвы, окончательно высвободившейся к тому времени из-под контроля Орды, все эти теологические хитросплетения были уже малоинтересны.

Формальную же автокефалию можно было теперь, при нужде, обрести в любой момент — хоть купить (причем по дешёвке…), хоть просто — взять по беспределу . Но когда Иоанн возвысил архиепископа Новгородского Филиппа до митрополита, получив на то благословение Константинополя через голову Москвы, а тот затеял свою церковную реформу, пригласив ученых греков для исправления богослужебных книг, Москве ничего не оставалось, кроме как перешибить новгородскую карту старшим козырем : обзавестись собственным, суверенным , патриархом. Это на самом деле создавало кучу канонических проблем, совершенно Церкви не нужных — но ее мнения тут особо не спрашивали.