Алексей Клочковский - Сеть

– В «чИстоте обновления»?… Вы, наверное, хотели сказать – «в чАстоте»? – прервал я доктора. Он улыбнулся:

– Полагаю, вы верно поняли сказанное, Илья! Важна не буква, но дух… И добавлю, что, возможно, через русскую «Матрёшку» доступны управляющие коды и других сегментов Всемирной Психосети, – в ходе исследований была замечена конгруэнтность и экстраполируемость психопрограммных свойств «Матрёшки» по отношению к содержимому корневых папок других частей Психонета. То есть её персональные характеристики настолько разнообразны и всеобъемлющи, что применимы и к другим сегментам Всемирной Психосети. И если ранее специалисты нашего с вами профиля для ремонта неполадок указывали, как наилучшие, известные вам алгоритмы вроде «Шведского чуда», или «Китайской модели», или «Западной тропы» – для излечения файлов, например, – то теперь время говорить об универсальности «Русского пути»…

Кэлинеску перевёл дыхание, и заявил:

– Итак, Илья, вы, как специалист, должны будете как следует потрудиться, чтобы защитить центральное ядро, святая святых Русской Души – проект «Матрёшка. Перезагрузка». С этой целью Рудин и направил вас ко мне. А для того, чтобы ваша помощь могла состояться, вначале вам необходимо ознакомиться с определённой психопрограммной платформой. Идёмте, я вам кое-что покажу, – поманил меня рукой Кэлинеску.

Я встал и направился за ним из кухни.

В прихожей доктор подвёл меня к простенькой деревянной дверце в стене; она была окрашена белым и выдвигалась, как в купе; за такими дверцами обычно скрываются кладовки.

Кэлинеску открыл дверцу, с шорохом и тихим звяканьем алюминиевых «плечиков» сдвинул в сторону одежды, свисающие с вешалок, и жестом указал во тьму:

– Прошу!

– Доктор, а это обязательно? – спросил я, послушно следуя за его шагами, раздающимися передо мной во тьме коридора.

– Что именно?

– Ну, – вот это… блуждание в непроглядной темноте… по лабиринтам сознания, так сказать… Вы мне хотя бы скажите, когда мы выйдем в психопространство…

– Блуждание обязательно, учитывая специфичность того, что я вам хочу показать. Да, собственно, мы уже в психопространстве. Что, удивлены? Вы вот, сыронизировав насчёт «лабиринта», не целясь, попали в точку: лабиринт – непременная часть данного мыслеобразного конгломерата. И весьма характерно, что вы не заметили перехода, это лишний раз иллюстрирует то, насколько мы все по уши в привычных, стереотипных представлениях и банальных словоборотах, насколько они неотделимы от нас и насколько мы привыкли к ним, так, что в обыденности и не замечаем, когда отделяемся от наших личных форм восприятия и выражения и погружаемся в публичное психопространство. «Лабиринты сознания» – сколько раз вы, как и многие другие люди, встречали данное выражение? Ну, вспомните – книги, фильмы, разговоры… Или вот ещё, скажем, – «тайники подсознания». Мы как раз на подступах к ним… Осторожно, здесь ступеньки!.. – воскликнул доктор, но было поздно – я уже споткнулся, чертыхнувшись и больно подвернув ногу.

– …Ну а маленькие неудобства вроде темноты вполне терпимы. Не ушиблись?

– Да ничего…

– Это ещё удача, что я нашёл такой простой и безопасный путь, чтоб подобраться к нашей цели! – доктор хохотнул, голос его прозвучал гулко в сыром пространстве коридора.

– Значит, есть другие пути, опасные? Что там?

– Ничего весёлого, можете мне поверить. Психодизайн варьируется, но, я думаю, быть разодранным в клочья Цербером, или раздавленным гидравлическим прессом, или вспыхнуть, как литр бензина в костре, – всё это одинаково малоприятно, согласитесь?

– С этим трудно не согласиться, – поёжившись и начиная слегка волноваться, подтвердил я. – Но отчего ж всё так сурово?

– А что вы хотели, друг мой? Учитывая, до какой степени людям дороги их привычные представления и до какой степени они за них цепляются, неудивительно, какие охранительные механизмы в процессе эволюции были выработаны в совокупном психопространстве. Или в Психонете, как вы именуете сей феномен в вашем Институте… – доктор остановился, причём так резко, что я налетел на него, слегка толкнув в спину.

– Вот мы и пришли, – произнёс он.

Я немного посторонился, и осторожно вытянул правую руку вперёд. Пальцы мои коснулись шероховатой и неровной поверхности – кажется, бетонная стена. Похоже, мы находились в узком тупике. Едва я открыл рот, чтоб задать вопрос доктору, как стена, словно ветхая мешковина, неровно разорвалась в нескольких местах, и на нас хлынул свет.