Алексей Клочковский - Сеть

– А политика? – подхватил второй с готовностью хмельного воодушевления.

– Не стоит здесь задерживаться, – в голосе Кэлинеску прозвучала слегка презрительная нотка. – Дальше нас ждёт кое-что более интересное. Идёмте!

Мы покинули кухню. Как это получилось, я не понял, просто мы вновь оказались в коридоре.

Вслед за доктором я приблизился к следующей двери.

– Давайте-ка заглянем для начала вот сюда, – произнёс Кэлинеску.

Резкий поворот «штурвала», дым – и мы оказались помещении, напоминающем фабричный цех.

– Похоже на конвейер, – кивнул я на длинную, с механическим жужжанием движущуюся вдаль ленту, сплетённую из металлических сочленений, колючих колёс, винтов и других деталей.

– Так и есть, – кивнул Кэлинеску.

Над лентой, словно мост на сваях, нависало неподвижное длинное сооружение. Движение ленты на пару секунд приостановилось, затем возобновилось, и я увидел, что на ленте через равные промежутки появляются какие-то корзины… или нет, своей ветвистой «лохматостью» эти предметы скорее напоминали гнёзда аиста, только почему-то квадратной формы.

– Вот здесь и производятся квадратно-гнездовым способом штампы массового мышления, – раздался сбоку голос доктора.

Тут же из нависавшего над лентой сооружения выдвинулся вниз металлический стержень, оканчивавшийся массивной квадратной «подошвой», на которой я успел заметить чеканный рисунок. «Подошва» с грохотом пришмякнула «гнездо», из него тотчас же выпорхнуло облачко пара, взвилось над конвейером, но скользнуло под его беспощадно скрежещущие, неотвратимо вращающиеся колёса, словно утянутое пылесосом или вытяжкой.

– Подойдите ближе, посмотрите! – скомандовал доктор.

Нерешительно шагнул я вперёд – уж больно угрожающей казалась эта странная машина, жужжащая и ритмично грохающая. Я остановился, но доктор настаивал:

– Ну же, не бойтесь! Это важно; ведь всё, что мы можем увидеть за любой из дверей этого Банка, вышло именно из этой его части. Вот вы боитесь приблизиться – а ведь и ваши мысли, и мои, в большой степени обязаны своим существованием этому конвейеру.

Вспомнив, что мы в действительности находимся в психовиртуальном пространстве, где нечего бояться физических повреждений, я двинулся смелее.

– Гляньте-ка, наши знакомые! – со смехом указал доктор на очередное облачко, прошедшее штамповку и проплывающее мимо нас из гнезда. Я устремил на него взгляд, и, напрягая зрение, увидел в клубах пара колеблющиеся, как отражения на воде, и наплывающие друг на друга, словно в киноколлаже, движущиеся изображения. Приглядевшись к этому «фильму», я узнал мужчин из предыдущей комнаты, которые обсуждали происки таинственных Них. Поверх изображения, подобно титрам, плыло беспорядочное нагромождение слов:

ГРТБ-содружество дыроколы лионских храбрецов

реют МУССОНЫ враждебные

ВСеСвЕТНЫе оговорки

сумеречное представительство

Гусь – к молотку! продакшн Святой Гусь

гей ПРОрабов, спасай ежов!

– Что за галиматья??. – вопросил я в недоумении.

– Это облако тэгов. Но вы правы – галиматья редкостная. Это изделие бракованное, но сформировалось давно, поэтому на его исправление уйдёт немало времени… А пока, сами видите, воспроизводится как есть, почти без изменений.

– Как в народе говорят – «кривой софт долго живёт», – кивнул я. – Скажите, доктор, а как… как сформировалась эта… (я чуть не сказал «машина»)…психопрограмма? – спросил я, широким жестом указав на конвейер.

– Есть свои догадки? Вы ведь понимаете, где мы находимся…

– Вероятно, в результате совокупных мыслительных операций множества людей?…

– Разумеется. Как вы должны помнить из лекций вашего шефа, в формировании подобных психоинтеграций принимают участие порой целые поколения самых разных людей в течение длительного времени. И мы с вами, усваивая определённые образцы мышления и поведения, тоже автоматически воспроизводим и подпитываем эту «машину», иногда, – и довольно часто – даже против своего желания…

– Но кто-то же дал толчок для начала формирования?

Кэлинеску усмехнулся:

– О, любопытство молодости! До исходного кода в интеграции такого уровня докопаться очень непросто.

– Но ведь есть конкретный визуальный образ, – я кивнул на конвейер, – разве это не даёт подсказку в поиске путей к исходному коду?

Кэлинеску покачал головой:

– Илья, Илья!.. Вы же знаете, что мыслеобразы – величина переменная, ведь образ, как и вообще образное мышление – это способ сжатия информации. Вы видите конвейер, а кто-то другой – нечто иное. Главное здесь, – это…