Сен ВЕСТО - Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Дилогия. Книга вторая

Референт, сонно помигивая, глядел, повернув голову, за окно, но ничего там кроме залитого желтым прожекторным светом старого серого куска бетона под навесом не видел.

– У тебя ничего в холодильнике не осталось, а? – спросил он. – Из воды?

Курьер, разом соскучившись, осторожно помассировал пальцами усталые глаза.

– В общем, пойду я, – в некотором сомнении пробормотал он, отняв от век пальцы и уставившись в лицо референту замутненным взором. Перед глазами у него плыло. – К дождю это…

Он похлопал глазами, чувствительно напрягаясь в поисках оптимального фокусного расстояния, затем освободил легкие от излишков согретого воздуха и зафиксировал столу короткий церемонный поклон.

– Водички попить, – пробормотал курьер бесцветным голосом уже в дверях, все так же глядя в лицо собеседнику. Говорил он, впрочем, явно ни к кому конкретно не адресуясь, мыслями находясь в тот момент где-то весьма и весьма не близко. – Фруктовой. Свежей. Из холодильника…

…это я вам со всей ответственностью заявляю, заверял младший лаборант взбодренным, хорошо выспавшимся голосом, удобно навалясь локтем на край стола у себя за спиной. Эти животные нарки. …Что есть зевота? – вопрошал он возвышавшихся над ним, зажав в углу, двух бледных типов в белых халатах, слушавших, не перебивая, с осунувшимися серьезными лицами. Очевидно, непроизвольное открывание рта, сопровождающееся глубоким вздохом. Результат, значит, направленного воздействия на нервные ткани физостигминовой соли салициловой кислоты, я бы даже сказал, на холинергические ткани, те самые, что передают нервное возбуждение при помощи ацетилхолина. И если – сделаем все же такое допущение – кислота эта, или даже пусть пресловутый билокарпин вырабатывается в повышенном количестве, то какой элемент зубного порошка должен вступить с ними во взаимодействие, чтобы вызвать наркотический эффект?..

Народ тут, как обычно, работал. Здесь все было, как всегда Люди в очках за столом курили и смеялись, электроника стучала либо скучала, брошенная до времени, за портьерой орали: «…Да? Нет, проблемы в основном желудочные, да… Что? Еще раз…» – лаборант рассказывал, сотрудники слушали, и все были при деле, народ работал. Шах испачканной в реактивах небритой оглоблей нависал над клавиатурой, водил длинным своим немытым мосластым пальцем – по-видимому, искал и не мог найти какую-то букву. Что-то он кислый сегодня, эйнштейн мой драгоценный. Вот кто мне нужен, подумал курьер. Жужжали здесь беспрестанно.

– Как дела? – рассеянно осведомился он, приближаясь к столам и устраиваясь на подоконнике рядом. – Чего ищешь? Что-то ты кислый сегодня.

Продолжая нерешительно ковырять пальчиком край несчастного замызганного аппарата, Шах вознес к нему серый безжизненный взгляд, и он понял, что попал вовремя. Сейчас нам расскажут сказку. Сейчас эта ПЭВМ с ушами умоет руки воздухом, повиснет над столом и яростно шепнет: «Расставим?..»

Тяжелая черная портьера треснула пополам, открывая взорам взмокшее, искаженное лицо, и оттуда злобно шарахнули, метаясь взглядом по помещению: «Сантана – сюда! Эй, дяди, который здесь Сантана?..»

– Думаю вот, – не задумываясь, процедил Шах, опуская глаза, – кому бы это отдаться. Всем вроде уже предлагал… Ну что расставим?

Курьер, пожевав губами, подогнал поближе старенькое кресло – и прислонил к столу. Он был настроен сегодня очень серьезно. Да-да, сказал он, опускаясь. Я тебя слушаю. Мимо пробежали с чайником, и жужжание в кабинете заметно усилилось, сместившись в другой угол. «Да, еще раз!.. – заорали за портьерой. – Не-пре-мен-но! Так и скажите. И скажите, пусть не пытается отмалчиваться, очень настоятельно порекомендуйте… да… А я говорю, дурак и умный молчат тоже по-разному… И – плюньте, и – ладно… Еще раз!..»

– В общем, за нашим кораблем, следующим в направлении от Марса, вдруг ни с того ни с сего обнаруживается увязавшаяся неизвестно когда и где вереница идущих в затылок друг дружке транспортных средств явно внеземного происхождения. Ну, у нас свалка, у нас ажиотаж, понятно, руководство туда, руководство сюда – нет, все правильно: объект не опознан и во всей своей натуре, живой – живее уже не бывает. Какова первая реакция наших астронавтов? Почтить присутствием. Центр, естественно, начинает уже сходить потихоньку с ума, спешно снаряженная экспедиция посылает всех к Черту, просит не лезть с глупыми советами и отключается, происходит сближение, осторожно стыкуются, астронавигаторы наши, едва сдерживаясь, выходят на радостях на связь, переругиваясь на весь космос друг с другом и с центром, со многими трудностями и предосторожностями проникают внутрь и прямо с порога обнаруживают трудновообразимое количество невообразимых вещей самой фантастической наружности – и абсолютно непредставимого назначения. Ну, исследователи с головой уходят в работу, стремясь выявить хоть какую-то более или менее понятную закономерность во всем этом деле и не сильно огорчаются, закономерности этой сразу не находя. В таком, значит, аспекте. Мало-помалу, потихоньку до всех начинает доходить, что начинается новая страница, в истории цивилизации начинается новый этап, и жизнь, стало быть, прожита не зря, и родное государство есть чем порадовать, и собой можно гордиться по праву. Однако состояние легкой эйфории у профессионалов не может преобладать над осторожностью, глядят они дальше.