Елена Пильгун - Мысленный волк, или Точка росы

Пожилой человечек, такой же невысокий, как и сам Шикари, воззрился на подчиненного с искренним интересом, тут же переключившись на лингвистические тонкости. Парня так и подмывало спросить: «А с какого перепугу вас, Владилен Сергеевич, назвали в честь вождя пролетариата двухвековой забальзамированности?», – но он сдержался. Владилен Сергеевич ему нравился. Человек он был, конечно, скользкий и сверхактивный в вопросе нагрузить подчиненных, но имел один неоспоримый плюс. С ним можно было не сдерживать эмоций и смело орать в ответ, когда орали на тебя. Все лучше, чем потом ронять из дрожащих рук микропризмы.

– Это хинди, – объяснил Шикари. – В переводе значит…

На заднем плане турникет внезапно перестал верещать на высокой стационарной ноте. Толпа напряглась. Точеная женщина в сиреневом пальто, что стояла ближе всего к стеклянным воротцам, рванула с первой космической вперед, приложив пропуск к панельке с красным огоньком. Тот мигнул зеленым.

– Первый пошел! – взревели за спиной, как вдруг турникет взбесился снова.

– Женщина, вы сколько с утра нагрешили, что от вас проходная не работает? – крикнули невезучей вслед, но ее уже и след простыл.

Шикари вздохнул. Все ясно. Надежда сгинуть без груза начальственного энтузиазма растаяла, как первомайский снег в Питере. В таких случаях только и остается отдаться целиком и получить удовольствие с фразой: «До пятницы я абсолютно свободен, и даже после, так что берите меня в оборот, берите!»

– В общем так. Текучку ты и так всю знаешь, – выдал Владилен Сергеевич замогильным голосом, давая понять, что эта «текучка», даже сброшенная на плечи подчиненных, у него в печенках сидит. – Тут вот что… Там тестирование какое-то оздоровительное… тьфу… психологическое. И еще прям сегодня пойдешь в пятый корпус. Там найдешь Олесю Петренко, она в бывшей химлаборатории устроилась. У них летное кресло какое-то, а ты полетать любишь. Ну, в свободное от работы время, конечно. Контракт на исследования левый, сам понимаешь.

Парень кивнул. Всем левый, а мне правый и центральный. Ладно, разберемся.

***

Подорвавшись словно на минном заряде, Шикари вскочил с рабочего места, чудом не перевернул при этом стол с микрооптикой для глаз ночного видения и на крейсерской скорости вылетел в коридор. Подъем, спуск, лестница, машинально рассчитать заход в крутое пике у пятого корпуса… Но догнать мысли, сверкающие пятками впереди, никак не удавалось. Забыл ведь. Забыл напрочь. Так нырнул в настоящую работу, что все личные просьбы начальника и утренние договоренности посланы в тартарары.

Пятый корпус нынче занимали какие-то великомученики от науки. Упорство, чтобы мучить людей – есть. Таланта, а также какой-либо внятной идеи – нет. И вообще, предложить что ли Флину на пару хакнуть сервак директора, посмотреть, сколько он получил за взятие под крыло всех этих изобретателей велосипеда на стыке биофизики и психологической-эзотерической дури.

– Не прошло и года, – хмыкнул кто-то, вылавливая за плечо Шикари, пробившего дверь в лабораторию симбиотической техники с таким же импульсом, как обычно разрывал хрупкую грань си-сферы. Ну да, разгоняемся быстро, локомотив по имени Флин Вебер и рядом не стоял, а тормозим… Шикари едва заметно поморщился, высвобождаясь из захвата стальных пальцев.

– Отдамся науке за умеренную плату, – выдал он в пространство перед собой, забитое всякими приборами один другого фантастичней, и обернулся к хозяину этого хай-тек логова.

Обычно эта фраза всегда спасала ситуацию. Ибо Шикари Такахаси опаздывал везде и всегда. Не удавалось рассчитать время, словно маховик времени внутри когда-то заледенел в одном положении, разделив серебристый песок в своей колбе ровно пополам. Единственный отрезок времени, который давался Шикари на «ура», был двадцать минут. И все чаще с годами он измерял свой день именно двадцатиминутными эпохами.

Однако хозяин, а точнее – хозяйка, особого энтузиазма не проявила и даже не рассмеялась. Шикари оценивающе прошелся по модельной фигуре, затянутой в белый исследовательский халат с нашивками старшего научного сотрудника, и вдруг уткнулся в две гречишные бездны под сенью по-восточному длинных и густых ресниц. «Да такой любой отдастся, забыв про науку», – ляпнул внутренний голос. Тело Шикари среагировало вяло и неохотно. Ну да, так принято – на красивых женщин надобно реагировать. Только вот на самом деле глубоко наплевать на внешность. А если еще и мельком увидеть эту тонкую полоску поджатых губ, то вообще пропадает всякое желание рядом находиться.