Александр Бутенко - Если бы Конфуций был блондинкой

Как типичный Арес – он тосковал по войне, ему было скучно.

Я за него боялся, что однажды он не сможет себя удержать, не сможет встроить свой взрывной нрав в лицемерие гражданской жизни.

Так оно и произошло – избил какого-то случайного знакомого, который, по словам самого Пашки, сам на него неожиданно, без видимой причины напал – я ему верю, это было вполне в его духе, таких притягивать. К несчастью, избитый оказался ментом.

Тянулось дорогое дело, адвокат сделал невозможное – Пашка отделался условным сроком.

Но я за него переживал ещё сильнее – другой подобный инцидент засадил бы его за решётку надолго.

Я знал, что Пашка нашёл себе девушку в Брянской области и часто ездил туда – и к ней, и просто, меньше светиться в Москве, которая затягивала его в криминальные компании.

В какой-то момент он пропал, и больше я его не смог найти.

Я не знаю, где он. Он может быть сейчас в тюрьме, на войне, а может быть и среди мёртвых.

Я скучаю по нему. Мне очень хочется, чтобы эта его бестолковая, но восхитительно честная, неукротимая и подкупающе обаятельная жизнь продолжалась.

Зато нашёл в соцсетях Анну Л.

Как-то, в 8-м, наверное, классе, мы ездили от школы в Петербург.

С нами ездила она, Аня, в которую я был неистово влюблён. Я таял от одного её присутствия. У неё была очень особая, тонкая, козерожья красота, походка как у беговой лани и чувственный, возбуждающий, грудной, ласковый, вкрадчивый голос.

А ещё она была отличница, а я был задрот, и горестно назначил себя не имеющим никаких шансов.

Тогда, в Питере, был единственный раз, когда мы поговорили. (Она была из параллельного класса.) Не помню о чём, помню только, что изо всех сил старался не покраснеть. А после этого был весь томим невероятной истомой, словно всё тело изнутри гладят кошки.

Она мало поменялась, эта особая, изящная козерожья красота, не подвластная времени, стала только тоньше и благороднее.

Много фотографий, где она гибкая, стройная, интересная. И неизменно одна.

Причем ладно бы не было её в мужской компании – в компании подруг фотографий тоже нет.

Одна в Италии, одна в Испании, одна средь монастыря, одна на вечеринке, одна в Коста-Рике. Везде одна.

Много обращается к Друзьям (пишет с большой буквы) – неясно, кто они такие. Много стихов, которые и в 15 лет уже звучат наивно – та-дам та-дам, где же настоящие мужчины-рыцари? Та-дам та-дам, которые будут пять лет нас завоёвывать, падать на колени, стреляться на дуэлях, и за всё это время даже не намекнут на постель, и верные, и красивые, и поэмы будут посвящать, и серенады петь и та-дам та-дам та-дам…

Много гордых фраз из серии «лучше одной, чем с кем попало», и все эти юношеские романтизмы – «всё кругом в царстве пошлости, а я всё еще верю в добро и любовь».

Она социально успешная. И очень какая-то личностно незрелая.

Меня это впечатлило. Возможно, оттого, что я в свои подростковые годы назначил её для себя недосягаемой небожительницей.

Она – лучшая ученица школы, до сих пор её портрет на самом видном месте, на стенде при входе. Как иду на выборы, забрать на память очередной избирательный бюллетень в коллекцию – смотрю на неё с нежностью, любуюсь.

Она – богиня бальных танцев, её знает вся школа, а я – нескладный, очкастый подросток, играющий в приставку.

А я ведь её как человека и не знаю. Она осталась для меня чем-то неземным, платоническим, грёзой, которая волшебна ровно до тех пор, пока она недосягаема.

Я её придумал для себя, а тут – странно увидеть её живым, несовершенным, хотя и по-прежнему очень обаятельным человеком.

Как много, оказывается, вообще могут значить в жизни люди и их придуманные образы, даже если время единственной встречи ограничилось минутой.

Вот Сергей – мерзкий человек. Я ещё тогда вспоминал слова из Шукшина: «таким мерзким только в милицию идти». Ну и да, никакого сюрприза – мент.

Вот Наталья – она была застенчивой и рослой, и своего высокого роста стеснялась. Как мне потом передали – она была в меня влюблена. Если бы мне сказали тогда, в школе – я бы не поверил. Как это – симпатичная девушка влюблена в меня? В меня? Влюблена?

Антон – харя не пролазит в дверь.

Евгений – всегда искусственно поддерживал имидж эдакого сладенького красавчика и теперь довёл его до абсурда.

Николай – был худощавого телосложения скинхед. Я знал, что он увлёкся тяжёлой атлетикой. Мама-дорогая! Лицо не изменилось, но к голове словно приставили скопище громадных, накачанных шаров, тягающих штанги.