Евгений Кострица - Рарник [СИ]

Нет, я обязательно что-то придумаю! Ничего не забуду, за всё отомщу! Люди хотят войны и боли? Они это получат! Организую кроличье сопротивление, украшу себя от лапок до хвоста бусами из оттопыренных ушек юных дев в меховых юбочках, а по кустам развешу гирлянды человеческих скальпов!

Воображение не подвело, и картинка понравилась. Я представил, как Лапуля с дружком в слезах умоляют меня о пощаде. Им не будет прощения — они станут первыми жертвами во славу нового культа. Сделаю из их кожи большой барабан, звук которого будет вселять ужас во врагов заячьего рода!

Воодушевление и прилив сил вернули надежду и подарили смысл жизни. Как оказалось, я мстителен и кровожаден. И пусть мои соплеменники выглядят бездушной декорацией к зеленой лужайке. Возможно, их тупость только к лучшему — наверняка есть способ управлять ушастыми бездарями.

По крайней мере, в Тени болеть уже нечему. Кроме моей души, конечно. Если такая у кролика вообще есть. И разозлилась она сейчас не на шутку. Появилась интрига, а с ней интерес, азарт и нервное возбуждение. Мне нравился боевой настрой, но где-то на заднем плане все же маячила мысль, что лучше взять паузу и остудить пыл. Было бы унизительно закончить военную кампанию пушистой шкуркой на чей-то заднице.

Я — бессмертный, а значит, впереди бездна времени перебрать все мыслимые способы убийства двуногих. Испробую их все и научусь убивать! Боль — ничто! Меня устраивала цена, которую придется платить за ошибки.

Я проснулся, почувствовав холод, и с удивлением обнаружил, что брюхо намокло, в норе влажно и душно, а сверху бежит тоненький ручеек. Придется долго чистить шкурку от грязи. Так наверху идет проливной дождь?

Вчерашний день был промозглым и хмурым, как раз под стать моему сегодняшнему настроению. Я в очередной раз прожил во сне свой первый день. Почему-то это воспоминание никак не отпускало меня, заставляя переживать его снова и снова.

«Зергель, а ты вот веришь в Черного Кроля? Веришь, что он такой уж умный?» — слова моих убийц огненными рунами отпечатались в памяти. Я никогда их не забуду. Выходит, случилось нечто абсурдное и неестественное — то, что никогда еще не случалось. Заячий разум не мог возникнуть ниоткуда, а это означало, что у меня есть какое-то прошлое. И оно наверняка отличалось от кроличьего настоящего.

Пока я пребывал в расслабленном полусонном оцепенении, разбудившая меня лужица превратилась в поток, устремившийся на нижние ярусы.

Да откуда столько воды? Так ведь и нору затопит!

Я не стал больше мешкать и полез наверх. Мое тело и так умирало неприятно часто и разнообразно, а утонуть в норе выглядело бы слишком экзотично даже для кролика. Вероятно, поэтому я подсознательно предпочитал спать в дупле на дереве.

Нет, это явно не дождь, а настоящее наводнение!

Поток усилился и забурлил, норовя подхватить и унести вглубь. Я захлебывался, лапы беспомощно скользили по мокрой глине, но упрямо толкали вверх — к пятнышку светлого неба.

Светлого? Значит снаружи не дождь. С севера поляну огибал ручей, но он совсем маленький и явно не способен превратить полянку в заливной луг. Возможно, где-то выше по течению у бобров разобрали плотину. Впрочем, пусть топит — не жалко. Этим утром я все равно собирался уйти.

Но уйти мне не дали, оглушив ударом дубины, как только я выскочил из норы.

— А Пуси-то не врал! Смотри-ка, сработало! — человек гордо расправил намокшие усы и поднял меня за уши, показывая невысокой полненькой женщине. В руках та держала шланг, из которого хлестала вода. Его второй конец вел к ручью, где у насоса копошился еще один охотник.

— Конечно, не врал, — довольно осклабилась толстуха, — не зря же старосте за патент заплатили. Режь быстрее, а то не терпится!

— Так думаешь, тот самый рарник? — усач недоверчиво повертел в руке мою обмякшую тушку. Она словно плакала, роняя грязные капли на землю.

— Кто же еще? Обычные кроли по норам не прячутся. Режь! Чую, эпик даст. А вечером повторим, как реснётся.

— А если рес раз в месяц? Тогда аренду спота и за год не отобьем…

— Не дрейфь! Лут с него шикарный! Видел, как в кабаке Пуси гулял? А кто ему язык развязал? — женщина демонстративно поправила полную грудь.

Мужчина тяжело вздохнул и достал из-за пояса широкий охотничий нож. Я обреченно закрыл глаза в ожидании казни.

Холодная сталь распорола мое горло, и грязная лужа под нами окрасилась кровью.