Юрий Симоненко - Солнце для всех!

Тело Чеин, на первый взгляд более женственное, нежели андрогинное, и уж совсем не мужское, тем не менее, имело одно значительное отличие от тел обычных женщин, равно как и андрогинов и мужчин. Собственно это главное отличие служило причиной того, что ее пол определялся как «бесполость». У Чеин не было ни вагины ни пениса; только прикрытый аккуратной кожной складкой клитор — маленький холмик над мочеиспускательным каналом — гомолог женского или андрогинного клитора и мужского или андрогинного полового члена. Стимуляция клитора бесполой давала тот же эффект, что и стимуляция клитора женщины или андрогина или стимуляция головки пениса андрогина или мужчины. Что же до проникающего контакта, то бесполые к такому контакту были вполне способны, так же как и представительницы трех других полов. В конце концов, предпочитают же некоторые мужчины других мужчин и при этом не испытывают затруднений с проникновениями…

Всю ночь, почти до самого утра, они вчетвером отдавались друг другу, ласкали друг друга, проникали друг в друга… Чеин старалась отдавать равное предпочтение каждой из любовниц, но Гвелл — единственная мужчина в постели — чаще выбирала именно ее… при этом Джамм и Риб, похоже, нисколько не обижались на подругу за ее пристрастность. Несколько раз женщины отдавались Гвелл разными способами — при этом одна из женщин переключалась на Чеин — но большую часть времени плоть мужчины соединялась именно с ней: Чеин отдавалась Гвелл лежа на животе, томно скребя под собой ложе от удовольствия; на спине, широко разведя в стороны длинные стройные ноги или закидывая их на плечи мужчины; стоя на коленях; садилась на вздыбленную и скользкую от актов любви плоть верхом…

Потом они лежали в расслаблении, курили легкую дурь и болтали о пустяках. Кто-то из триумвиров приносила из служившего маленькой кухонькой и одновременно столовой угла квартиры бутерброды и горячий чай, они подкреплялись, набирались сил и все снова повторялось…

Утром Чеин проснулась от прикосновения… Открыв глаза, она увидела лицо Джамм: женщина улыбнулась, продолжая играть пальцами с ее клитором. Чеин было приятно, и она охотно ответила Джамм взаимностью — они стали ласкать друг друга… а потом проснулись Риб и Гвелл…

Гвелл отправилась в душ первой, после чего взялась за приготовление завтрака; за ней пошли Риб и Джамм, присоединившиеся после к мужчине. Чеин вошла в кабинку последней и несколько минут стояла под хлеставшим ее горячим ливнем, пока вода не смыла с ее тела все следы прошедшей ночи. Когда она вышла, раскрасневшаяся и свежая, завтрак уже был готов. Джамм накинула на нее легкий домашний халат и помогла обтереть волосы пушистым полотенцем, после чего Гвелл пригласила ее к столу.

Завтракали полуфабрикатами быстрого приготовления, бутербродами и недорогим кофе. Говорили мало, но Чеин не чувствовала при этом никакой неловкости. Наоборот, ей казалось, что она знает этих людей уже давно, ей было приятно находиться рядом с ними, а им — Чеин это чувствовала — с ней.

Вышли все вместе, предварительно обменявшись контактами для связи. «Может, придешь сегодня вечером…» — от имени всех троих предложила тогда Джамм. «Я не уверена, что смогу…» — ответила Чеин, — «но я хочу прийти… правда хочу…» — она улыбнулась женщине, взяв ее за руку. Гвелл тогда без слов шагнула к Чеин, и нежно обняла ее здоровенными ручищами.

Триумвиры проводили Чеин через квартал до перекрестка, где их пути расходились, — Чеин направлялась к метро, а триумвиры — в противоположную сторону, к проходной завода, — там они попрощались. Чеин по очереди обнялась и поцеловалась с каждой и, развернувшись, накинула на голову капюшон и перешла улицу. Она ни разу не обернулась, даже когда прошла приличное расстояние, — ей казалось, будто кто-то из ее новых подруг может заметить слезы, наполнявшие ее глаза и стекавшие тонкими струйками по холодным щекам, — глупая мысль, понимала Чеин, но ничего не могла с собой поделать. Ей было грустно и одиноко. Чеин понимала: она была лишь гостьей, не более; влюбленность Джамм скоро пройдет, да и самой ей быстро надоедали отношения… — именно поэтому Чеин была одинока. Она никогда не испытывала неудовлетворенности в сексе, но все ее связи заканчивались одинаково — они ей надоедали . С юных лет, главным для нее было и оставалось ее участие в перманентной революции. Это было главным. Остальное… остальное было ни чем иным, как удовлетворением потребностей… в еде, сне, сексе… Остальное было лишь необходимостью, но никак не смыслом ее существования.