Брюс Стерлинг - Глубинные течения [Океан инволюции]

Десперандум всё возился со своим подопечным. Я заметил, что его успели отрезать от обоих люков. Самое печальное, что, насколько я мог судить по нескольким десяткам пустых скорлупок, найденным с утра возле аквариума, анемон совершенно не нуждался в чьей-либо помощи.

Кольцо вокруг капитана сомкнулось, когда из камбуза высунулся верный Флак.

— Капитан! Капитан, сюда! — гаркнул он; его крик почти потонул среди нестерпимого визга. Однако Десперандум обернулся.

Что-то мягко ткнулось в борт судна.

Визг оборвался, как по команде. От наступившей тишины звенело в ушах. Все пылемерки, как одна, попрыгали с правого борта и в пугающем безмолвии во всю прыть кинулись прочь от корабля.

Подобных чудес я не видывал никогда в жизни.

Но уже в следующий момент их бегство перестало меня занимать.

Над левым бортом вздыбилась огромная пятнистая колонна, с дерево в обхвате, сужавшаяся к вершине и украшенная многослойными шипами по меньшей мере шести дюймов диаметром. Затем подтянулись остальные — лениво колыхавшиеся, чёрные бугристые порождения ночных кошмаров, толстые, как нефтепроводы. Я не слишком хорошо разглядел их: меня гораздо больше интересовало, достаточно ли быстро я лезу вверх.

Когда я смог перевести дух, новый анемон уже с комфортом разместился между гротом и бизанью, давая понять, что он здесь всерьёз и надолго.

Совершенно взрослая особь, определил я, вцепившись в грот-бом-брам-рей. Щупальца футов двадцать пять в длину, бочкообразное тело около четырёх футов высотой, а если считать вместе с порядком выцветшей розой — больше пяти. Толстый и самодовольный, он отдалённо напоминал упитанного сушнеца. Я насчитал семь щупалец — восьмое, скорее всего, ему откусили ещё в детстве.

Три щупальца обвили шкоты и грота-булинь, как виноградная лоза шпалеры. Бык- и нок-гордени у меня под ногами напряглись до звона. Я решил не искушать судьбу и спустился на марс.

Ещё одно щупальце пошарило вокруг и захлестнуло грот. Всё заходило ходуном; я едва не свалился и до боли в пальцах сжал ванты.

Мне представилось, что анемон явился освободить томившегося взаперти сородича. Это предположение пришлось отвергнуть, когда через пару секунд опрокинутый небрежным взмахом аквариум со звоном рухнул на палубу.

Тяжёлая решётка перебила два тонких щупальца, осколок стекла впился анемонышу в бок. Он попытался отползти в сторону.

Далеко уйти ему не удалось. Точным движением взрослый анемон подцепил малыша и попробовал на вкус, проткнув тельце сразу над присоской. Каннибализм не пришёлся анемону по душе, и он тут же потерял к своей жертве всякий интерес, позволив её упасть на палубу. Тяжело, возможно смертельно, раненый анемон доковылял до борта, оставляя за собой желтоватый след, и с трудом перевалился через край.

Бог с ним. Стоило вспомнить о себе. Одна смертоносная конечность покоилась на люке камбуза, другая протянулась к румпелю. Сменить курс при таком раскладе мудрено. А раз так, то где-нибудь через час мы врежемся в мыс, маячивший впереди. Либо мы свернём, либо пойдём ко дну.

Люк капитанской каюты распахнулся, и около дюжины матросов, возглавляемых первым помощником Флаком, пригибаясь, подбежали к капитану. Я не слышал, о чём они говорили, но, увидев, как Десперандум помотал головой, легко догадался, против чего он возражал. Увечья, причинённые его анемону, означали, что, возможно, на нашей палубе находится последний представитель вида. Ни при каких обстоятельствах он не должен пострадать.

Анемон больше не буянил. Три щупальца застряли в такелаже, четыре свободно раскинулись по палубе. Если захочет, сможет дотянуться до люка, но было похоже, что он уснул. Отсутствие пыли его особенно не смущало. Я взглянул на север. Лёгкое пылевое облачко указывало путь бегства пылемерок. А ещё дальше яркое солнце высветило игрушечную фигурку, летящую в нашу сторону. Далуза.

Мне надоело торчать на мачте и я решил слезть, пока анемон не проснулся.

Большая часть команды присоединилась к капитану, обсуждавшему положение с тремя помощниками. Моряки с опаской разглядывали чудовище, трое беспокойно поигрывали лопатками, Блакберн притащил один из своих гарпунов. Я осторожно сползал вниз. Анемон, казалось, не обращал на меня внимания.

Я собирался соскочить на палубу, когда меня заметил Десперандум.

— Ньюхауз! — воскликнул он. Анемон отозвалась незамедлительно; щупальце сорвалось с палубы и понеслось на меня как стрела крана. Не знаю, как мне это удалось, но в следующий миг я раскачивался на марсельном топенанте, вцепившись в канат ободранными ладонями.